РОЗАННА. Останешься, так что заткнись.

ЗАХ. Посмотри на нее. Маленькая, воинственная, грязная. Тряпичная кукла с грудями. НЕ можешь ты ее хоть немного отмыть?

РОЗАННА. Я как раз собиралась посадить ее в ванну, когда ты ворвался сюда, как разъяренный лось.

ЗАХ. Ты. Подойди сюда. (ФЭЙ смотрит на РОЗАННУ, та кивает, подходит к ЗАХУ). Что ты умеешь делать? Готовить умеешь.

ФЭЙ. Я умею все.

ЗАХ. Что ж, с такими способностями польза от тебя определенно будет. Кусаться и пинаться ты точно умеешь.

ФЕЙ. У меня и кулаки крепкие.

ЗАХ (смотрит на нее, вздыхает). Я учту. Розанна, ты могла бы сделать вид, что спрашиваешь меня, хотя бы для приличия. Если станет известно, что моя домоправительница рулит в моем доме, это негативно отразится на моем образе местного тирана. И если это существо доставит хлопоты мне или Маргарет, если не будет вести себя, как полагается, она отсюда уйдет, и уйдет навсегда. Это понятно?

ФЭЙ. Думаю, я поняла вас очень хорошо, мистер Пендрагон, сэр.

ЗАХ. Звучит пугающе. Надеюсь, больше к этому разговору нам возвращаться не придется.

РОЗАННА. Раз всем все ясно, выйти отсюда, пока Фэй будет принимать ванну. Давай, давай, уходи, тиран. Потом я тебе кое-что покажу.

(Выталкивает ЗАХА за дверь. Целует в щеку, пошлепывает по заду).

ФЭЙ (после ухода ЗАХА). Какой же он ужасный.

РОЗАННА. Выглядит ужасным и ведет себя соответственно. Но есть в нем и много другого. А теперь раздевайся. Эту твою одежду, похоже, придется сжечь. А ты выросла милашкой, несмотря на всю твою злость. И еще похожа на его умершую жену и его приемную дочь, Элейн. Может, поэтому он был так суров с тобой.

ЭЛЕЙН. Маргарет, я хочу тебе кое-что сказать.

ФЭЙ. Я думала, его приемная дочь Маргарет.

РОЗАННА. Элейн была ее сестрой. Нарисовала все эти картины, давным-давно. Умерла молодой. И тебя это ждет, если ты не научишься сдерживать себя.

ФЭЙ. Тогда научи меня. Его ты быстро окоротила. Научи меня, как это делается. Научи меня всему. Я учусь очень быстро.

РОЗАННА. Кто бы сомневался.

ЕВА. Императрица воды и ее пеликаньи дочери.

(Сцена темнеет. Гроза)

МАРГАРЕТ. В 1818 году, когда мне было семнадцать, а Элейн пятнадцать, мы проснулись ночью, и шел очень сильный дождь, и сверкали молнии, и гремел гром, и мне полагалось оберегать остальных, потому что я была старшей, а мама к тому времени, по большей части замыкалась в себе, бродила по дому и сочиняла какие-то странные стихи. Так что мы, Элейн, я и наш брат Джонни, его тогда было восемь, могли надеяться только на себя. Но я испугалась, в те дни я всегда чего-то боялась, а вот Элейн – нет. Она как раз ничего и никогда не боялась.

ЭЛЕЙН (подходит к кровати МАРГАРЕТ и утешает ее). Не плачь, Маргарет, гроза не причинит тебе вреда. Это всего лишь Бог, а Бог никогда не причинит тебе вреда, потому что ты такая красивая, а Бог никогда не причиняет вреда красивым людям. Это закон.

МАРГАРЕТ (когда ЭЛЕЙН ведет ее вниз по лестнице). И она взяла меня за руку, и повела вниз по лестнице, в темноте, и за дверь, в дождь. Я испугалась и метнулась назад, а Элейн смеялась и стояла под льющим как из ведра дождем, среди грома и молний, и ее ночная рубашка промокла, и прилипла к грудям, и ее длинные волосы намокли, но она плевать на это хотела, а из окна под крышей кто-то наблюдал за ней. Это был Зах Пендрагон. И его глаза сверкали при вспышках молний, как глаза вервольфа, и он наблюдал, как она танцует в грозу и смеется, и он не произнес ни слова.

ДЖОН. Элейн?

ДЖЕЙМС. Элейн?

ФЭЙ (смотрит на ДЖОНА). Что? О чем ты думаешь? Что там произошло?

(ЭЛЕЙН стоит по центру авансцены, закинув голову. Все остальные смотрят на нее