И он полетел. Так стремительно, как недавно летели ракеты, неся ядерную смерть. И даже чуть быстрее. Он точно не знал где и как ее найдет. Просто верил, что в конце пути обязательно встретит. Горы, моря, скелеты домов и толпы обезумевших людей. Теперь они не шли строем в одном направлении. Всю Землю обуял страх и хаос. Разобщенные группы вновь живущих сновали в разные стороны, прятались в осколках цивилизации и пытались найти правду. Неведомо откуда, но Дмитрий знал, что им на это дано сорок пять дней.
Когда правд много, но ложь одна искать сложнее. Такая целостная и на всех. Этим людям было открыто, что смерти не существует, но они еще не познали того, что жизнь существует не здесь.
И опять горы, пустые поля, покореженный метал танков. И рыженькая кудрявая голова в толпе, бредущей по западному склону Уральских гор. Это она!
Туда! К ней! Нужно сказать ей что-то важное!
Точно! Вот что его держит еще одной ногой в преисподней. Этот мир не так уж пуст, как может показаться. И эта бумажка – о которой только теперь вспомнил Дмитрий – имеет ценность, на ней стоит печать крови. Крови миллиардов душ и ключ от оков всех страждущих. Они сами продали этот ключ государству, обменяв на блага остатков цивилизации. В документе было лишь несколько вопросов. Анкета, прикрываемая образцом ДНК крови, между прочих абстрактных вопросов о здоровье, имела два утверждения, в пунктах которых следовало поставить галочку – согласие. И гласили они: «Бога нет», «Мне не нужна моя бессмертная душа». В свое время эти пункты трактовались стаду как психологический опрос. Обязательным требованием было предлагать ее всем начиная с семи лет от роду и лично под роспись собственной кровью – последнее, контролировались неукоснительно. И анкету следовало бы сжечь лишь, соскребя с нее образец ДНК для паспорта. Но далее происходило все не так. Их увозили в темное место, проводили проклятые обряды и… Архивировали. Но об этом теперь знала только восставшая из ада Сара. А об этом нашептала ей птичка на набережной в воскресенье.
– Долго еще идти?
– Меньше того времени чем тебе бы понадобилось чтобы переосмыслить свою жизнь
– Не поняла.
– Тогда я начну из далека: «… в начале было слово…».
«… И слово было Бог!» – прошептал Дмитрий у нее над ухом.
Но нет! Что это? Шлепок по правой щеке, потом по левой – и он очнулся.
На шаттле с разбитым оборудованием и окруженный все теми же знакомыми лицами: Алан, По, и кто-то мохнатый.
Глава 7. Совет
– Он жив! – На удивление радостно отрапортовал По. Однако, следовало больше удивляться не этому, а происходящему вообще: это, на самом деле, они все живы!
Шлепок по щекам привел в чувства, выключившегося на время инженера. К расстройству Дмитрия, все прошедшее не было дурным сном. Вот они все вновь перед ним в декорациях разбитой командной рубки шаттла.
– А куда ж я денусь! – Согласился с фактом своего возвращения Дмитрий. Он вспомнил последние секунды своего бодрствования и резко перевел взгляд на палец левой руки. Из ладони торчала половина большого пальца. – Не голова – поболит и пройдет. Жить буду.
Инженер попробовал привстать с кресла, в котором так удобно размещался. Но не смог. Ремни, которых больше не ощущал от затёкших мышц, крепко прижимали его в собственное полетное кресло.
– А это еще что такое? – Возмутился Кулибин.
Команда, как отложенный алгоритм многоножки руками подёргала застежки на ремнях, проверяя их надежность. А Ху, даже изловчился нажать на педаль, возвращающую спинку кресла из положения лежа в сидячее. От этого ремни со жгучей болью впились в тело инженера. «Распни, распни его!» – промелькнуло в больной голове Кулибина.