Испытывая к миссис Армадэль более глубокое участие, чем ее доктор, мистер Брок, войдя в комнату, увидел на лице ее, когда она повернулась к нему, тревожные признаки, дававшие повод к серьезному опасению. Миссис не дала ему случая успокоить ее. Она не стала отвечать на его расспросы. Она желала слышать ответы только на свои вопросы, и она решительно добивалась этих ответов: видел ли мистер Брок женщину, которая осмелилась прийти к ней в это утро? Да. Видел ли ее Аллэн? Нет. Аллэн работал все время после завтрака и теперь еще был на своей верфи. Этот последний ответ ректора, по-видимому, успокоил миссис Армадэль. Она задала следующий вопрос – самый странный из всех – гораздо спокойнее: как думает ректор, согласится ли Аллэн оставить свою яхту на время и поехать с матерью подыскать новый дом в какой-нибудь другой части Англии? С величайшим изумлением мистер Брок спросил, по какой причине миссис Армадэль желает оставить свое настоящее местопребывание? Названная причина. когда миссис Армадэль объяснила ее, еще более увеличила удивление ректора – за первым посещением этой женщины может последовать второе, но скорее, чем она появится опять, скорее, чем может случиться, что Аллэн увидит ее и будет говорить с нею, миссис Армадэль хотела уехать из Англии, даже если окажется необходимым доживать остаток дней на чужой земле. Призвав на помощь свою судейскую опытность, мистер Брок спросил, не приходила ли эта женщина просить денег. Да, хотя она была одета прилично, она, сделав упор на свои «стесненные обстоятельства», просила денег и получила их, но вопрос о деньгах не имел никакого значения. Главное – необходимость уехать до возвращения этой женщины. Удивляясь все более и более, Брок осмелился задать еще вопрос: давно ли миссис Армадэль встречалась в последний раз со своею гостьей? Да, с того времени прошло столько же лет, сколько теперь Аллэну – двадцать один год.

Услышав этот ответ, ректор решил задать другой вопрос, вспомнив то, что он слышал от миссис Армадэль в ходе доверительной беседы. Он спросил:

– Эта особа имеет какое-нибудь отношение к тягостным воспоминаниям о вашей прежней жизни?

– Да, с тягостными воспоминаниями о времени моего замужества, – отвечала миссис Армадэль. – Она принимала участие, будучи ребенком, в одном обстоятельстве, о котором я должна думать со стыдом и горестью до самой моей смерти.

Брок приметил, как изменился голос его старого друга и с какой неохотой дала она этот ответ.

– Не можете ли вы мне рассказать о ней подробнее, не упоминая о себе? – продолжал он. – Я уверен, что я могу защитить вас, если вы только поможете мне немножко. Ее имя, например. Вы можете сказать мне ее имя?

Миссис Армадэль покачала головой.

– Имя, под которым я ее знала, – сказала она, – будет для вас бесполезно. Она вышла замуж после того – она сама мне так сказала.

– И не сказала, как ее зовут теперь?

– Она не хотела сказать.

– Вы знаете что-нибудь о ее родных?

– Только о тех родных, каких она имела, будучи ребенком. Они называли себя ее дядей и тетей. Это были люди низкого происхождения, они бросили ее в школе в поместье моего отца. Мы о них ничего потом не слыхали.

– Она осталась на попечении вашего отца?

– Она осталась на моем попечении, то есть она поехала с нами. Именно в то время мы уезжали из Англии на Мадеру. Отец мой позволил мне взять ее с собой и приучить ее к должности моей горничной.

При этих словах миссис Армадэль в замешательстве остановилась. Мистер Брок мягко старался заставить ее продолжать. Это было бесполезно. Она вскочила в сильном волнении и начала ходить по комнате взад и вперед.