Это прозвучало как гром среди ясного неба.

– Но почему, черт подери? – воскликнул генерал Джонсон, забывший о субординации.

– Да, господин президент, мы требуем объяснений, – поддержала его миссис Хиллтон.

Они не просили, они требовали. Мягко улыбнувшись, Джонатан Браун пообещал себе припомнить этот случай обоим, хотя недовольных эмоций на его лице было не больше, чем на тефлоновой сковородке или хорошо пропеченной овсяной лепешке.

– Пожалуйста. – Он развел руками, давая понять, что ничего не скрывает от своих ближайших помощников. – Сейчас вы услышите то, что я узнал от директора разведывательного управления Департамента обороны пару часов назад. Вице-адмирал Джейкобс недвусмысленно дал понять, что мы вынуждены на время прекратить всяческую деятельность в Арктике во избежание войны или даже ядерного удара.

– Ядерного удара? – Щеки миссис Хиллтон посерели и обвисли, состарив ее минимум на лишний десяток лет. – Кто его может нанести? Иран? Северная Корея? Китай?

– Россия, – просто ответил Браун.

Пальцы на обеих руках генерала Джонсона непроизвольно согнулись на манер лапок пары гигантских пауков, изготовившихся к нападению на свою жертву.

– Повод? – коротко спросил он.

– Повод имеется. И достаточно веский. – Президент Браун прикоснулся к нагрудному карману пиджака, в котором хранились две припрятанные сигареты. Ему страстно хотелось закурить, но, памятуя печальный опыт одного из своих предшественников, он отдавал себе отчет, к чему может привести невоздержанность в стенах Овального кабинета.

– Вы готовы его назвать? – спросила миссис Хиллтон.

Браун кивнул.

– Но сначала покончим с делом, которое мы не завершили. – Он перевел взгляд на миссис Хиллтон. – Прошу вас обставить запрет на бурение скважин в Арктике так, словно мы не хотим новой утечки нефти, как это было в Мексиканском заливе. Словно это вызвано опасением новой экологической катастрофы, понимаете?

– Парни из «Шелл» просто взбесятся, – напомнил генерал.

– Это грозит им огромными убытками, – сказала миссис Хиллтон, которую как госсекретаря это не должно было волновать ни в малейшей степени. – Они подадут на нас в суд.

– В этом случае мы натравим на них экологов и возместим все свои потери с избытком, – усмехнулся Браун. – «Зеленые» припомнят им всех загубленных китов, белых медведей, моржей и котиков. Не знаю, водятся ли на Северном полюсе медузы, но если да, то и за них будет выставлен счет. Будьте уверены, «Шелл» предпочтет проглотить пилюлю молча.

– Допустим, – согласился Джонсон. – Но Россия? Чем она недовольна?

– Прошу подойти сюда. – Поднявшийся с кресла Браун вернулся к письменному столу и развернул компьютер таким образом, чтобы монитор хорошо был виден его ближайшим сотрудникам.

Каждое его движение было исполнено грации, и, прежде чем взглянуть на монитор, миссис Хиллтон смерила Брауна оценивающим взглядом. Этот темнокожий мужчина раздражал ее как политик, но она отдавала должное его безупречному вкусу и умению одеваться.

На ее памяти Джонатан Браун совершил всего три недопустимые имиджевые ошибки. В первый раз, когда выехал на велосипедную прогулку в голубых джинсах, теннисной майке, кроссовках и… черно-белых носках, которые многочисленные обозреватели посчитали просто безвкусными. Во второй раз бурю эмоций вызвали просочившиеся в Интернет фотографии, где президент был запечатлен во время посещения исторической родины, не придумав ничего забавнее, чем предстать перед объективами в полном облачении кенийского старейшины с нелепым тюрбаном на голове. В третий раз Браун попал под обстрел модных критиков, натянув коротковатые джинсы при посещении бейсбольного матча. Злополучные «Ливайз» из-за своего странного покроя были окрещены «мамочкиными джинсами» и стали темой номер один в гламурных изданиях. Оправдываясь, Браун не без кокетства заявил: «Ненавижу шопинг, а эти джинсы очень удобные. Тем из вас, кто хочет видеть своего президента красавчиком в обтягивающих джинсах, должен сказать – извините, но я не из таких».