Таким образом, историческое пари было заключено, скорее всего, летом или осенью 1954 года, во время очередного отпуска АН, когда он с женой приезжал в Ленинград. мне кажется, что я даже помню, где это было: на Невском, близ Аничкова моста. мы прогуливались там втроем, АН с БНом, как обычно, костерили современную фантастику за скуку, беззубость и сюжетную заскорузлость, а Ленка слушала-слушала, потом терпение ее иссякло, и она сказала: «если вы так хорошо знаете, как надо писать, почему же сами не напишете, а только все грозитесь да хвастаетесь? Слабо?»

И пари тут же состоялось. А писалась «Страна…» медленно и трудно. мы оба представления не имели, как следует работать вдвоем. У АН, по крайней мере, был уже опыт работы в одиночку, у БН и того не было…

«Страна багровых туч» попалась мне в руки в 1968-м. Мне было тринадцать, а это возраст, максимально приспособленный для поглощения произведений о героях, богатырях, умельцах и волшебниках. Это была только третья или четвертая из прочитанных мною книг АБС. Но к тому времени из «венерианского цикла», посвященного покорению нашей соседки по солнечной системе, были проглочены «Сестра Земли» Георгия Мартынова и «Планета бурь» Александра Казанцева. После «Страны…» ни того, ни другого произведения перечитывать более не хотелось. Ибо раз и навсегда стало ясно, что она отличается от упомянутых творений примерно так же, как велосипед «Турист», о коем я тогда мечтал, от имевшегося в наличии «Орленка».

Поражал не сюжет – хотя и занимательный, держащий в напряжении с начала до конца, как и полагалось сюжету добротного боевика. И не технические детали – хотя и крайне любопытные (ведь именно тогда, начав изучать физику и прочитав несколько научнопопулярных книг, я, помнится, живо заинтересовался проблемой движения со скоростью света и не верил, что ее никак нельзя превзойти). В первую очередь поражали и запоминались герои – хотя тогда я никак не мог предположить, что Быков, Юрковский и Жилин и до сей поры останутся в числе моих любимейших персонажей…

Комментарий БН:

Редактор наш, милейший Исаак маркович Кассель, пребывал в очевидном раздвоении чувств. С одной стороны, рукопись ему нравилась – там были приключения, там были подвиги, там воспевались победы человечества над косной природой – и все это на прочном фундаменте нашей советской науки и диалектического материализма. Но с другой стороны, все это было – совершенное, по тем временам – не то.

Герои были грубы. Они позволяли себе чертыхаться. Они ссорились и чуть ли не дрались. Косная Природа была беспощадна. Люди сходили с ума и гибли. В советском произведении для детей герои – наши люди, не шпионы какие-нибудь, не враги народа – космонавты! – погибали, окончательно и бесповоротно. И никакого хэппи-энда. Никаких всепримиряющих победных знамен в эпилоге… Это не было принято в те времена. Это было идеологически сомнительно – до такой степени сомнительно, что почти уже непроходимо.

Впрочем, в те времена не принято было писать и даже говорить с автором о подобных вещах. Все это подразумевалось. Иногда на это – намекалось. Очень редко (и только по хорошему знакомству) говорилось прямо. Автор должен был сам (видимо, методом проб и ошибок) дойти до основ правильной идеологии и сообразить, что хорошее (наше, советское, социалистическое) всегда хорошо, а плохое (ихнее, обреченное, капиталистическое) – всегда плохо. В рецензиях ничего этого не было…

Конечно, типично советских деталей, да еще привязанных к своему времени конца 50-х годов, в «Стране багровых туч» – что называется, выше крыши. Это и напоминание о партийной конференции, где «папаша» Анатолия Ермакова за некие грехи приложил «мордой об стол» молодого Николая Захаровича Краюхина, и космический корабль КСР – видимо, Китайской Социалистической Республики