– прибегнуть к использованию обманных тактических действий при разработке боевых операций.

Самым обидным для руководства губернских частей особого назначения стало вот что. Трезво оценивая ситуацию, Голиков объяснил: при нынешнем состоянии этих частей ЧОН Енисейской губернии такие гибкие действия невозможны.

В Красноярске докладную записку читали по кругу. С ней ознакомилось все военное, чекистское и партийное начальство губернии. И, несмотря на жесткую критику, восхитилось. Об этом свидетельствуют шесть восторженных резолюций на единственном, совершенно секретном экземпляре послания Голикова. Документ даже не стали копировать, то есть перепечатывать на машинке. Его передавали из рук в руки.

Особенно любопытно выглядела резолюция заместителя командующего войсками ЧОН губернии Кусина: «…теперь я понимаю, почему на Голикова столько доносов от командира Сибсводотряда…», то есть Кудрявцева. Для Кусина было очевидно: наличие такого подчиненного, как Голиков, должно было вызвать у Кудрявцева страх за свое служебное будущее.

Мы имеем возможность проследить подноготную небывалого преступления. Оно повлекло за собой массу бед для Голикова и для всей Хакасии. Эхо его живет до сих пор.

Читатель помнит, каким образом Голиков оказался в Сибири. Командование ЧОН губернии, отчаявшись одолеть Соловьева, обратилось в Москву с просьбой дополнительно прислать для укрепления Ачинско-Минусинского района один полк и еще один батальон.

Для этого формально имелись все основания. Боевой район громаден: 10 000 квадратных километров – или 100 х 100 км. Здесь все покрыто горами и тайгой.

Для сравнения. Площадь Москвы (без области) по сведениям на 2006 год (более поздних найти не удалось) составила 1081 квадратный километр.

Штаб ЧОН РСФСР, не очень-то представляя трудности войны в таежных условиях, нашел, что будет достаточно послать умную голову. В ответ штаб ЧОН губернии решил доказать столичному начальству: «Голиков тут ничего не сделает». И местное командование пошло на откровенную диверсию.

Красноярск просил у Москвы для создания постоянного гарнизона в Ачинско-Минусинском районе полторы тысячи человек. Таких резервов столица не нашла.

Но когда начальником того же боерайона стал Голиков, то войско ему было выделено такое: 98 пехотинцев и 26 кавалеристов. Итого: 124 человека. Меньше в двенадцать с лишним раз по сравнению с тем, что заказывали местные полководцы. В два с лишним раза меньше, чем в двух соседних боевых районах, где столкновений вообще не происходило, потому что Соловьев там не появлялся. Каждый соседний боерайон имел по триста с лишним человек.

Мало того, батальон Голикова оказался в три с лишним раза меньше, чем войско Соловьева. Оно (по слухам, собранным ГПУ – больше чекистам собирать было нечего) насчитывало до пятисот человек.

Но и это не все.

Свои столь «мощные» силы Голиков был вынужден рассредоточить по боевому району, то есть на пространстве в 10 000 квадратных километров. В личном распоряжении самого Аркадия Петровича осталось всего тридцать три человека: двадцать шесть всадников и семь пеших бойцов.

С тридцатью тремя бойцами сокрушить Соловьева было невозможно. Голиков был человек практичный. Тщательно подсчитав свои нужды, он тоже попросил подкрепления. Не полк. Не батальон. Даже не роту. Всего лишь восемьдесят человек. Два взвода. Срок – до конца лета. Осенью, полагал Аркадий Петрович, с Соловьевым будет покончено. При этом Голиков твердо обещал, что не попросит больше ни одной души.

В результате он надеялся иметь: 124 человека + 80 = 204 бойца.