– На твоём месте я держался бы от меня подальше.

Джед склонился с седла, хлёстко шлёпнул гнедую ладонью по крупу. Лошадь понесла Солёного Джека к выходу из каньона. Рыжая с двумя бандитами тяжело поскакала следом. Джед направил мустанга в противоположную сторону.

Девушка осталась одна, если не считать сидящего на кактусе грифа. Склонив к плечу голову, она некоторое время пытливо смотрела на падальщика, будто тот бы виновен во всех смертных грехах, потом, скорчила ему презрительную гримасу и, прихватив сбоку юбку, направилась к лошадям, возле которых всё ещё возился с винчестерами репортёр.

Не одобряя такого ребячества, гриф смотрел ей вслед, не мигая.

Несколько секунд девушка шла, увязая ногами во взрытом копытами песке и щуря в спину уезжающего Джеда едкий взгляд, потом не выдержала – по-девчоночьи высунув язык, скорчила ему вслед такую же как грифу презрительную гримасу.

Время близилось к вечеру. Джед ехал впереди, Генри и девушка намеренно отставали. Если до сих пор молодой человек был полностью поглощён удручающими мыслями о гибели своего товарища, то теперь его терзало нечто другое. Покусывая губы, он искоса поглядывал на спутницу.

– Мисс Азеведо! – наконец не выдержал он.

– Зовите меня, как раньше – Алисией.

– Хорошо, – Генри на секунду замялся, не решаясь начать разговор. – Я обещал больше не возвращаться к той теме… Однако обстоятельства изменились.

– И что же заставило вас нарушить слово джентльмена?

– Подозрение о том, что вещь, которую вы взяли у старика овцевода и есть та самая карта, о которой с таким пристрастием расспрашивал бандита мистер Мэнли.

– Ах, вот, оно что! Вам тоже нужна карта! Так становитесь в очередь вслед за нашим спасителем, за Солёным Джеком, за Чёрным Джексоном.

– Я подозреваю, что речь идёт о карте Франциско де Коронадо, − не разделил её иронии молодой человек.

– Карта конкистадоров! – с ещё большей иронией воскликнула девушка, вынимая правую ногу из стремени и перекидывая её через холку лошади, как это делают ковбои, когда хотят повернуться лицом к едущему рядом собеседнику. – Карта, указывающая на таинственный Золотой Каньон, в котором спрятаны сокровища Сиболы! Как я сразу не догадалась!

Девушка сидела, повернувшись лицом к Генри, обхватив подколенной впадиной луку седла и всем своим видом говоря: «Дайте-ка на вас поглядеть, мистер! Может, узнаю, откуда берутся такие наивные люди как вы».

Не выдержав её ироничного взгляда, Генри отвёл глаза.

– Да. Я думаю, это та самая карта.

– Генри, нельзя быть таким наивным. Спросите об этой карте в любом аризонском салуне, и бармен под большим секретом сообщит вам, что имеет такую карту. А ещё он весьма «правдиво» расскажет о том, что достоверность карты не вызывает ни малейшего сомнения, и что досталась она ему от потомка древнего испанского рода, умершего в Мексике от лихорадки. И что у него непредвиденные жизненные обстоятельства, и только поэтому он готов отдать вам эту карту за бесценок, а иначе сам пустился бы на поиски сокровищ. Да, да, Генри! Не смотрите на меня таким недоверчивым взглядом. Вам достаточно проехаться вдоль железной дороги от Тусона до Уилкокса, и вы соберёте с десяток таких карт. Если денег хватит.

На голове девушки была шляпа, позаимствованная у одного из бандитов взамен унесённой ветром шляпки. Юбка задралась, приоткрывая голую голень. Любая другая девушка с задранной на холку лошади ногой, выглядела бы вульгарно, но природный аристократизм Алисии не могли скрыть ни эта ковбойская поза, ни показной сарказм в голосе.

Генри тушевался под пристальным ироничным взглядом девушки, и изо всех сил боролся со смущением, хотя получалось это у него плохо: он хмуро разглядывал засаленные поводья, бесцельно перекладывая их из руки в руку.