Подвох на подвохе.

И поганый умысел, конечно, налицо.

***

Мы зашли в зону для поединков.

Встали друг от друга метров на десять и приготовили оружие. Жестом руки Тадеуш разрешил приступить к бою, а сам откинулся на спинку кресла, взял бокал с вином и виноградину.

Георг посмотрел сначала на всех собравшихся и только затем – на меня.

Его взгляд изменился. Из надменного он превратился в жёсткий и пронизывающий. Парень прищурился, перекинул меч из одной руки в другую, а потом снова сделал мах. За его клинком проскочила еле заметная тень – на миг он будто раздвоился, собрался в целое и окрасился в сизый.

Я в это время взял рукоять своего меча так, чтобы лучше прочувствовать баланс эфеса и клинка, затем вытянул руку, оценивая вес, но Георг не дал мне приноровиться.

Он атаковал немедленно: приблизился в три широких шага и сделал выпад, резкий и решительный. Я увернулся. Наши клинки пронеслись мимо друг друга, но не соприкоснулись.

Георг продолжил нападать.

Реакции и вёрткости мне хватало, чтобы избегать его ударов, хоть я и понимал, что долго так не продержусь. Задача у каждого стояла определённая. Он добивался того, чтобы наши мечи скрестились, а я, наоборот, уклонялся от прямого столкновения. Если наши клинки встретятся, то высвободят тёмное кодо, и тогда может случиться всё, что угодно: я могу лишиться сознания или воли, а может, мне станет так больно, что я скорчусь у Георга в ногах.

Поэтому я вертелся, как мог.

Его выпад – мой прыжок. Его взмах – мой оборот. Удар-удар-удар – наклон вправо, влево и назад. Я пригибался, кружился, уходил от атак неожиданным падением и кувырком.

Тем временем в рыцарском зале стояло безмолвие.

Лишь порой тишину нарушали постукивание туфель, короткие выдохи Георга и треск факельных огней. Никто не разговаривал. Ховард хмурился и контролировал зал в окружении трёх солдат. Ребекка стояла чуть дальше, заложив руки за спину, и зорко наблюдала за каждым движением – моим и моего противника.

А мы продолжали поединок.

Я привыкал к необычному мечу, к его весу и длине. Чувствуя это, настырный Георг двигался всё быстрее и яростнее. Его раздражало, что я не подставляю меч и не блокирую удары.

В ход пошли обманные манёвры, и в этом Георг оказался хорош.

Он тщательно выверял, куда шагнуть и какой выпад сделать, чтобы последовала нужная ему реакция. Я продолжал уворачиваться, а противник оттеснял меня к краю зоны, всё ближе к столбам. И, в конце концов, зажал в угол.

Всё. Деваться мне было некуда.

Ещё один взмах – и наши мечи сшиблись в воздухе.

Странно, но звона не последовало. Звук вышел такой, будто ударились две палки, а клинки содержали не металл, а что-то совсем иное, более рыхлое.

Я подумал об этом вскользь, краем сознания, после чего все мои мысли заняла куда более серьёзная проблема – тёмное кодо самого меча. Оно атаковало резко: пронзило руку и кольнуло прямо в грудь.

Схлестнувшись, оба клинка вспыхнули чёрным тенями, по залу прокатился землистый и длительный рык, как из преисподней. Боль обожгла тело, но эта была терпимая боль. Она не поставила меня на колени и не лишила зрения, как порой происходило с Печатями.

С таким кодо я мог справиться. Тем более, если не пытаться им управлять и долго с ним не соприкасаться.

По крайней мере, мне так казалось.

Я оттолкнул Георга мечом, опять увернулся от его удара и пошёл в стремительную атаку.

Противник не ожидал от меня такой прыти. Обманный выпад вправо заставил его перенести вес с опорной ноги на левую и потерять драгоценное равновесие. Я развернулся и молниеносно ударил его в бок.

Мимо.

Лезвие клинка резануло Георга лишь по жилету и распороло ткань, зато заставило противника занервничать. Он отшатнулся и сделал сразу пять шагов назад, возвращаясь к центру зоны, затем выставил меч и приготовился к обороне. От атак он пока отказался.