Не отвечая блондинке, я послал Кире ментальный импульс. Он был похож на легкое успокаивающее поглаживание. Кира даже не ощутила его, но заметно расслабилась.

Не получив ответа, блондинка усилила натиск. И сразу пошла с козырей:

– Вблизи вы выглядите еще мужественнее, Никита Васильевич! – понизив голос, сказала она. – Я бы отдалась вам прямо здесь, на глазах у всех. Пусть смотрят и завидуют!

Она наклонилась ближе и прошептала:

– А вы знаете, что одаренные девушки неутомимы в постели? Не то, что серые мышки без Дара. А я очень одаренная, поверьте! Смотрите, как я умею!

Она без спроса цапнула со стола мой стакан с морсом. Стекло под ее пальцами покрылось морозными разводами, несмотря на летнюю жару.

– Я умею и охлаждать, и разжигать страсть, – пристально глядя на меня, заявила блондинка.

Поднесла стакан к губам и сделала медленный глоток.

В этот момент я щелкнул пальцами.

Глаза блондинки начали вылезать из орбит. Она несколько раз дернула рукой, пытаясь оторвать стакан от губ. Потом захрипела, посинела и упала на асфальт, некрасиво разбросав ноги в красных босоножках.

Ее крохотная сумочка соскользнула в воду.

Я знал, в чем дело. Глоток морса в ее горле превратился в кусок льда, и перекрыл доступ воздуха. Морс в стакане тоже мгновенно заледенел, потому стакан и примерз к ее губам.

Совсем немного магии Льда. В самый раз, чтобы убить человека.

– Девушке плохо! – крикнул кто-то.

Поднялась суматоха, сердобольные прохожие бросились к блондинке.

– Вызовите лекаря! – загалдели вокруг. – Официант!

Никакой лекарь не успел бы ей помочь. От нехватки воздуха девушка уже потеряла сознание.

Я вздохнул и еще раз щелкнул пальцами.

Лед в ее горле мгновенно растаял. Блондинка выгнулась в судороге и зашлась приступом кашля. Воздух, сипя и свистя, врывался в ее легкие.

Оглушительно завывая сиреной, подъехала машина “скорой помощи”. Люди расступились, лекарь склонился над блондинкой, которая все еще не пришла в себя. Убедившись, что ее жизнь вне опасности, лекарь подошел к нам.

– Вы знаете эту девушку?

Я с сострадательной улыбкой покачал головой.

– Нет. Она крутилась у столика и попыталась предложить себя. Наверное, у бедняжки совсем плохо с деньгами. Отвезите ее в больницу, я оплачу лечение. Вот, возьмите!

Я протянул лекарю несколько купюр.

Он не глядя сунул их в карман и кивнул санитарам:

– Грузите! Везем в Елизаветинскую!

Я довольно усмехнулся. Елизаветинская больница для бедных была мне хорошо знакома. Самое подходящее место для внебрачной дочери графа.

*****

– Никита, что с ней случилось? – спросила меня Кира. – Это ты сделал?

– Да, – честно ответил я.

– Зачем? – возмутилась Кира. – Ты же мог ее убить!

Я вздохнул. Кажется, Кире Андреевне пора понять, с кем она связалась.

– За свою жизнь я убил очень многих, – спокойно сказал я. – И убью еще. Каждого, кто попытается обидеть близких мне людей. Она не ко мне приставала. Она хотела задеть тебя. И за это получила по заслугам. Вряд ли она поняла, как не надо себя вести. Но в другой раз хотя бы побоится подходить к тебе.

Я сделал глоток кофе и добавил:

– Я такой, Кира, и другим не буду. Тебе надо это знать. А сейчас нам пора. Через полчаса мы должны быть в Петропавловской крепости.

Мы допили кофе, и я расплатился с официантом. Он попытался извиниться за испорченный блондинкой обед. Но я остановил его и добавил к оплате щедрые чаевые.

– Ты здесь ни при чем, – сказал я. – Просто некоторым людям никак не живется спокойно.

Медленный и неуклюжий пароходик “Быстрый”, натужно пыхтя, повез нас на другой берег Невы – туда, где в пасмурное небо вонзался высокий шпиль Петропавловского собора.