– Значит, вас назначили напарником Руди? – спросил я. – Кстати, я Гарри Дрезден.

– Детектив Брэдли, – представился он. – Сэр, миз Мёрфи следует побеседовать с нами. Это в ее непосредственных интересах.

– Или можем забрать ее в участок, – добавил Рудольф. – Меня устраивают оба варианта.

– Рудольф, – сказал я самым приятным тоном, – известно ли вам, как непросто отмыть усы от засохшей крови из разбитого носа?

– Гарри, – с укоризной позвала с дивана Кэррин, – сбавь-ка обороты. – И примирительно помахала рукой, но этот жест остался скрыт от стоявших за дверью. – Давай просто покончим с этим, ладно?

Я сердито посмотрел на полицейских:

– Сохраняю за собой право вышвырнуть…

– Гарри, – вздохнула Мёрфи.

– …попросить вас уйти, если мне покажется, что она устала, – плавно сменил я формулировку и глянул на второго, который был постарше Рудольфа. – Договорились?

– Ах, ты… – начал Рудольф, но человек-танк положил руку ему на плечо и легонько сжал пальцы.

Рудольф мигом захлопнул варежку и бросил тяжелый взгляд на своего напарника.

– Сэр, – сказал Брэдли, – никто не станет причинять раненой даме излишних неудобств. Мы будем кратки.

– Отлично, – проворчал я. – Входите.

Они вошли и попросили разрешения сесть. Ну и черт с ними. Я же садиться не стал. Обогнул диван и встал за спиной у Кэррин, прислонившись к стене и сложив руки на груди.

– Мёрфи, – сказал Рудольф.

Кэррин настороженно кивнула ему. Я неплохо ее знаю, а поэтому увидел в этом кивке уважение, а то и симпатию.

– Брэдли. Выкладывай, Рудольф. Зачем пришли?

Рудольф открыл желто-коричневый конверт и бросил на журнальный столик несколько цветных фотографий. Я поднял их и передал Кэррин, не сводя глаз с полицейских.

Пока она просматривала снимки, я чувствовал, как в ней растет напряжение. Наконец Кэррин протянула фотографии мне.

Первая – распечатка кадра с видеокамеры на чикагской улице. Точного места я не узнал, зато рассмотрел нечеткое лицо Мёрфи в ее маленьком внедорожнике, мчавшемся по усыпанной снегом улице.

На других листках – кадры с банковских камер наружного и внутреннего наблюдения. Из-за скверной погоды и переизбытка магии в воздухе все снимки получились искаженными и размытыми, но на одном я увидел две фигуры, выходящие из банка. Одна среднего роста, другая очень высокая.

Другими словами, я смотрел на себя и наемника по фамилии Грей. На снимке, сделанном со значительного расстояния, был запечатлен момент нашей эвакуации. Наверное, маскировка на секунду исчезла, а может быть, камера поймала момент, когда защитная вуаль еще не настолько загустела, чтобы скрыть нас от любопытных глаз. В любом случае на размытом фото не было видно лиц: только общие очертания. Однако грабителей банков баскетбольного роста не так уж много – ни в Чикаго, ни где-либо еще. Остальные распечатки были такими же мутными, если не хуже, но на каждой я видел узнаваемый силуэт высокого парня. Лица не было нигде, кроме последнего снимка: там я бежал по тротуару, и любой, у кого есть глаза, – а у присяжных они, как правило, имеются, – сказал бы, что человек на фотографии – это я.

– Этот твой снимок, – заявил Рудольф, глядя на Кэррин, – сделан в тот же день, когда тебя угораздило пораниться. Чертовски странное совпадение.

– Почему это? – спокойно спросила она. – Любой, кто живет в Чикаго, каждый божий день попадает на камеру. Причем пару-тройку раз.

– Но не каждый превышает скорость в такую опасную погоду, – возразил Рудольф.

– С каких это пор чикагский ОВР занимается дорожными нарушениями? – осведомилась Кэррин. – С тех самых, как вы побороли коррупцию?