Я обернулся, но машина капитана Мёрфи исчезла – предположительно вернувшись в Чикаго-Между.

Я стоял один-одинешенек.

Я вздохнул. И, повернувшись, направился на двор Мортимера Линдквиста, эктоманта.

В свое время Морти украсил свой участок всякими штуками, предназначенными наводить страх на посетителей. Могильными камнями. Кованой чугунной оградой с большими воротами. Зловещим освещением. В темное время суток это и впрямь могло действовать на нервы достаточно чувствительным гостям, но по большей части выглядело набором дешевых аксессуаров к Хеллоуину.

Однако все меняется.

Морти избавился от всего дешевого мусора, за исключением ограды. Теперь он превратил двор в подобие японского садика. Здесь росло несколько аккуратно постриженных кустов и красовался маленький прудик с перекинутым через него деревянным мостиком. В деревянных кашпо росли деревца-бонсай, причем североамериканских пород. Как-то непривычно видеть то, что выглядит как взрослый дуб, только высотой дюймов в пятнадцать, с крошечными листиками.

В Чикаго найдется немного людей, продающих такие штуки, из чего следовало, что Морти вырастил все это сам. Если так, это потребовало от него уймы сил и терпения.

Я медленно подошел к воротам и протянул руку, чтобы отворить створку.

Моя рука прошла сквозь металл.

Да, я ведь знал уже, что я призрак, но опыта нематериальности мне явно недоставало. Я привык, что к предметам можно прикоснуться, ощупать их. Кисть покалывало, словно я отлежал ее после сна. Просунув руку чуть дальше, я увидел высовывающиеся из металла собственные пальцы. Для верности я пошевелил ими.

– Ладно, – буркнул я сам себе. – Ничего не поделаешь.

Я набрал в грудь побольше воздуха, словно собираясь броситься в воду. И, расправив плечи, ринулся вперед.

Ничего особенного не произошло. Только покололо тело иголками, но всего-то на короткое мгновение. А потом я оказался на другой стороне.

По вымощенной камнем дорожке я направился к парадному входу в дом Морти. Только поднявшись на мостик, я заметил мужчину, стоявшего в тени на крыльце.

Фигура его внушала уважение. Не тяжелоатлет или бодибилдер – просто крепкий, плечистый тип почти с меня ростом. Темные волосы чуть ниже затылка перехватывала лента. Длинная темно-синяя шинель доходила почти до икр; рукава ее украшал золотой позумент. Из-под шинели виднелся мундир: туго облегающая синяя куртка, белая рубаха, белые штаны и высокие черные башмаки. На плече его покоился тяжелый топор с длинным топорищем. Свободной рукой он не спеша вытаскивал из-за пояса большой кремневый пистолет. Я остановился. Он нацелил пистолет более или менее в мою сторону.

– Стой! – выкрикнул он. – Назови себя, мерзавец, или изыди!

– Мерзавец? – оскорбился я, театральным жестом прижимая пальцы к груди. – Вам не кажется, что это не совсем справедливо?

– У тебя вид мерзавца! – прогрохотал незнакомец. – И прохиндея, и оборванца. Да хотя бы и конгрессмена. – Я увидел, как блеснули в темноте его зубы: он улыбнулся. – Как тебя звать, парень?

– Гарри Дрезден, – как можно отчетливее произнес я.

Ствол пистолета отклонился на пару градусов в сторону.

– Чародей?

– Бывший чародей, – уточнил я. – Точнее говоря, покойный Гарри Дрезден.

– Черт побери! – Незнакомец сдвинул брови, словно раздумывая.

Надо сказать, это выражение лица не слишком-то сочеталось со всем его обликом.

– Если ты лжешь, – медленно проговорил он, – я не вижу причин поступать так, а стало быть, я должен тебя застрелить. Ежели же ты говоришь правду, твое присутствие представляет угрозу дому моего друга, стало быть, я тем более обязан тебя застрелить. – Он решительно кивнул и снова нацелил на меня ствол пистолета. – В любом случае…