От неизбежной сути.
Они с любовью рождены,
Но всё же разделились.
Однажды будут спасены
Те, что мне часто снились.
Они прозрачны словно свет
И лёгкие, как звёзды.
Они достойны знать ответ,
Для них приют мой создан.
Таких счастливцев на земле
Всё меньше остаётся.
И потому, мой друг, тебе
Судьба – за них бороться.
Храни их души, помогай
Во тьме не заблудиться.
И веру их оберегай,
Не дай в ней усомниться.
В тебе есть все четыре зла,
И все четыре чуда.
Тебя случайность привела
В тот круг из ниоткуда.
Займи же место в стороне,
Чуть дальше и чуть выше.
Не место в общей толкотне
Тому, кто мне стал ближе».
Тогда почтенно пилигрим
С вопросом обратился :
«А как же быть всем остальным,
Кто просто оступился?
Неужто нет таких людей,
Что сбились по незнанью?
Вдруг окрутил кого злодей?
Его и к наказанью»!
Виденье было, как ответ,
Нечётному избранцу —
Мелькали сотни тысяч лет
Подобно жизни танцу.
Менялись моды каждый век,
Привычки и уклады.
Но не менялся человек —
Искал себе отрады.
В морали ниже зверя пал,
Едва почуял силу.
И постепенно раскопал
Он сам себе могилу.
Рассвет, закат, закат, рассвет —
Как пульс по смертным венам.
И оступившихся там нет,
Есть хитрость к светлым генам.
Всего один на миллион
Нетронутым остался.
Не прЕдал вещий божий сон
И тёмным не достался.
Познал кручину пилигрим,
Проникшись скорбью светлой.
Он в мыслях стал необорим —
Помочь идее тщетной.
И оторвался от своих
Двенадцати попутных.
Одну стихию на троих
Пусть делят в спорах нудных.
Ему же места не нашлось
В притихшем хороводе.
Но дюже остальных далОсь
Задание в природе.
Огонь, эфир, земля, вода
Смешались в откровенье.
В себя ушёл он, и тогда
Обрёл своё прозренье.
С тех пор двенадцать величин
На тройки разделились.
И в образах земных личин
Печально засветились.
Все как один обречены
На бесконечный траур.
Им как печати врученЫ
Палитры тусклых Аур.
Тринадцатый же пилигрим
Чуть дальше и чуть выше,
Как завещал тот, кто незрим,
Зато прекрасно слышен.
Он часто слышен даже там,
На разноцветном шаре.
Но не глухи к его словам
Лишь те, кто с лишним в паре…
2015 г.
ДРУГ
(Посвящается Евгению Александрову)
А помнишь, Жека, мы с тобой
Когда-то подружились?
И с непокрытой головой
По всем дворам носились.
Заполучали синяки
В бесчисленных «войнушках»,
Когда лупили нас «враги»
Зарядом из «воздушек».
Коленки в кровь нещадно драли,
Гоняя мячик во дворе.
За это мамки нас ругали,
Не смысля ничего в игре —
Мы звёздами себя считали,
Как Марадона и Пеле.
Потом играли в «недотрожку»,
Увидев фильм про Брюса Ли.
Бабульки злились понемножку,
Когда возились мы в пыли.
Потом мы луки мастерили,
Как в кинофильме «Робин Гуд».
Мы просто так из них палили,
Стрелою был обычный прут.
Индейцы, ниндзи и пираты —
Вот кто мы были в те года!
И даже собирали латы
Из всяких всячин, как всегда.
Мы мяч об гаражи пинали,
Играя часто в «минус пять».
И мужики на нас кричали:
«Помнёшь ворота, твою мать»!
Тогда игру «квадрат» чертили
И расходились по полям.
Голы друг другу колотили,
Потом всё снова, по нолям.
Когда же мяч совсем сдувался,
Играли в «пекаря» в запой.
Там тоже редко кто сдавался,
И то когда пора домой.
На утро дротики, рогатки —
И на «охоту» в рощу шли.
На шортах лопались заплатки,
Зато какой-то «клад» нашли!
Зимой же крепости лепили,
Сражаясь против нас самих.
Снежки десятками копили,
Чтоб отбиваться от чужих.
Или в «царя горы» оравой
Стояли те, кто всех сильней.
Но самых сильных мы облавой
Вниз кувыркали побольней.
Мы в катакомбы шли бесстрашно
С запасом веток-факелОв.
И это было очень важно —
Расти без всяких поводков.
Мы научились делать пики
Из электродов, что найдём.
Мы были как зверята дИки,
Но знали – не растят, растём!
* * * * * * * * * *
Потом пошли «робинзонады»