Чувство противоречия всему особенно ярко проявляется в трактате «О приумножении наук». Лейбниц, не считающий чьё-то мнение должным превозноситься выше прочих, убеждает в обратном. Он призывал презирать тех, кто считает своё мнение лучшим и более близким к правде или действительности. Остаётся полагаться на ознакомление Готфрида с письмами Эпикура ученикам, считавшего, что несколько объяснений лучше одного. Как до, так и после написания трактата, Лейбниц продолжит философствовать в привычной ему манере. Остаётся гадать, кому он адресовал послание о важности множественности мнений. Возможно, отвечая на очередной упрёк в категоричности, Лейбниц защитил себя речью о необходимости приумножения наук.

Снова Лейбниц взялся защищать древних греков. Ежели они могли ошибаться, хуже от того всё равно не станет. Лабильность отношения к коллегам не позволяет понять, какую позицию по отношению к ним занимал Готфрид. Он мог их сегодня ругать, чтобы завтра хвалить и послезавтра опять ругать. Соответственно и современных ему философов Лейбниц периодически ругал и хвалил, в зависимости от достигнутых им к некоему моменту умозаключений. Получается, утверждая, будто нельзя опровергать чьи-то взгляды, ибо несколько мнений скорее приведут к пониманию истины, Готфрид сумел выработать правильную позицию по отношению к философии и науке. К сожалению, Лейбниц быстро преодолеет этап соглашательства.

Со всеми можно согласиться, кроме тех, кто отрицает существование Бога. Метафизическим представлениям о божественной сущности Лейбниц не изменит никогда. Всё для него продолжает служить подтверждением его правоты. Чаще сомнительно, но тем не менее. Допустим, Готфрид уверен, якобы Рим пал под ударами варваров, насланных Богом истребить многобожие; именно благодаря Богу Карл Мартелл одолел мавров. Впрочем, Лейбниц неизменно противоречив. Уже к концу трактата он сбивается от восхваления до принижения воззрений древних философов, называет своих современников их подражателями.

Всё-таки, почему Лейбниц уверен в правильности своих теорий? Он смотрел не на настоящее положение дел, а стремился заглянуть вперёд. Оправдание непонимания современниками – надежда, что следующие поколения разберутся, кого считать правым. Готфрид уверен, мнение людей будущего будет на его стороне. Об этом он оговаривается в одном из «Двух отрывков о принципе непрерывности». Упоминать божественный промысел и раскрытие заблуждений картезианцев в очередной раз не требуется. Лейбниц суждения свёл к софистике. Выработанное им понимание покоя, к которому всё стремится, оказывается не подобием замирания, а бесконечно малой скоростью или бесконечно большой медленностью. Проще говоря, есть состояние покоя или его нет, то есть оно всё равно имеется, либо не имеется.

В работе «Было время» Лейбниц пришёл к осознанию, насколько ранее он был подвержен заблуждениям, как часто менял понимание происходящего. Говоря обыденными словами, они как раз согласуются с пониманием движущей силы, человек всегда находится в движении, он не обладает постоянством: совершенствуется, либо деградирует, вследствие чего достигается прогресс, либо следует регресс.

1690 год ознаменовался работой «Опровержение атомов, почерпнутое из идеи соприкосновения атомов». Нет в словах Лейбница прежней категоричности. Теперь он допускает существование того, что он ранее отрицал. Отринув атомную теорию, Готфрид всё-таки пришёл к мнению, что она в действительности может существовать, если над ней основательно подумать. Немного позже Лейбниц осознает более важное понимание устройства Вселенной, которая насыщена монадами. Ничего нового Лейбниц опять же не придумал, вновь ему придётся согласиться с предположениями древних философов.