Если я упомяну еще кобылу Спарту (Мраморный – Соседка), зачисленную в заводские матки из приплодных собственного завода, то список маток, поступивших в 1904 году в мой завод, будет исчерпан.

В 1905-м я не купил ни одной кобылы, потому что был в действующей армии, отчасти же из-за революционных событий – этого преддверия катастрофы 1917 года.

Из всех жеребят, родившихся за пять лет, с 1901 по 1905 год включительно, побежали и выиграли Былина, Затея, Фурия и Карта, рожденные в 1904 году, и Бюрократия, Засада, Гильдянка 3-я, Сандиаза, Надпись и Фудутун, рожденные в 1905-м. Лучшими для первого года стали Карта 2.22 и Затея 2.22,3, для второго года – Фудутун 4.41. Из всех этих лошадей только две были от кобыл, наследованных мною от отца: Карта от Кометы и Сандиаза от Спарты. Остальные происходили от кобыл, купленных мною, и, кроме Надписи и Сандиазы, были детьми Недотрога. Я стал крыть своих маток исключительно Недотрогом и послал под других жеребцов лишь четырех кобыл: Счастливую под Пегаса (Бережливый – Людмила), Спарту под Летуна 2-го, Кашу под Вулкана, Гильдянку 2-ю под Ходкого. О результатах двух последних скрещиваний я говорил, а о первых двух скажу сейчас. Счастливая дала неудачную кобылу Страсть. Теперь я думаю, что соединение борисовских кровей с терещенковскими совершенно недопустимо, так как в этом случае встречаются чересчур разнородные элементы, и хотя борисовский Гордец состоял производителем у самого Терещенко, где дал резвых лошадей, я объясняю это исключительными достоинствами кобыл завода. Спарта дала очень хорошую кобылу Сандиазу 1.41, вполне в типе Летунов. Это, между прочим, была первая призовая лошадь, которая появилась на афише от моего имени и выиграла. Я ее оставил в заводе, и она дала у меня превосходных лошадей. Один из сыновей Сандиазы, Скипетр (от дубровского Хвалёного), был классной лошадью и продан мною на аукционе в Москве почти за 7 тысяч рублей. Его, к несчастью, сломали в двухлетнем возрасте. По себе Скипетр был очень хорош и, несмотря на изувеченную ногу, все же показал трех лет приличную резвость. Одна из дочерей Сандиазы стала заводской маткой в государственных заводах Московской губернии.

Первые пять лет моей коннозаводской деятельности дела в Касперовке в отношении кормления лошадей обстояли благополучно. Однако тренировке уделялось чересчур мало внимания, и это не могло не отразиться на резвости лошадей. Как ни малоопытен я был в то время, мое почти постоянное отсутствие в заводе также отражалось на деле неблагоприятно. Завод в это время терпел значительные убытки, и продажи лошадей далеко не окупали затрат. За первые пять лет жизни завода был продан за крупную сумму Г. Г. Елисееву только один старик Рыцарь. Это произошло в 1903 году. Все остальные лошади продавались от 275 до 500 рублей за голову, и главными покупателями были мой брат В. И. Бутович и г-н Кронрат. Брат покупал лошадей для себя и часть их перепродавал для городской езды в Одессу, а Кронрат был венским барышником и покупал лошадей для Вены. Несколько лошадей мне все же удалось продать призовым охотникам, например Придворного – в Санкт-Петербург В. Д. Соловьёву, Конницу – И. И. Карюку, Сосну – М. М. Таранову-Белозёрову и Смуту – Е. И. Шаповаленко. Из этих четырех лошадей побежал и выиграл один Придворный.

Конский Хутор. Барский дом

Перехожу теперь к периоду жизни завода на Конском Хуторе, с середины 1905-го и до мая 1909 года, когда завод был переведен в сельцо Прилепы Тульской губернии, где и обосновался окончательно. Каковы были те причины, которые побудили меня перевести завод из Касперовки? По обоюдному соглашению всех наследников Касперовка, то есть усадьба и прилегающая к ней земля, досталась моему старшему брату Н. И. Бутовичу. Вскоре после этого брат женился, и мое дальнейшее пребывание в Касперовке, да еще с заводом, могло его стеснить. Вследствие этого я подыскал небольшое именьице со вполне оборудованными для конного завода постройками, находившееся верстах в двенадцати от города Елисаветграда, при селе Высокие Байраки в Александрийском уезде Херсонской губернии. Это имение когда-то принадлежало Шишкину, было им продано и прошло через несколько рук до того, как я купил его. При имении было 137 десятин земли и замечательные кирпичные, крытые железом постройки, на которые Шишкин истратил не один десяток тысяч рублей. Особенно хороши были манеж и конюшни для ставочных лошадей. Словом, при небольшом ремонте этих, несколько уже запущенных, построек здесь можно было со всеми удобствами разместить мой конный завод. Отсутствие достаточного количества земли в то время меня не пугало, так как я думал, что вести завод на покупных кормах будет и удобнее, и дешевле, что было, конечно, заблуждением. Убедившись впоследствии в этом, я продал именьице и перевел завод в Тульскую губернию.