Дашка достала из шкафа рюкзак, положила в боковой кармашек ключи. Вынула из сумочки кошелёк. Ну в магазин же иду. А вдруг это программа «Розыгрыш» и там меня ждут, наконец-то, люди?

«Ну не такой уж ты известный архитектор, чтобы ради тебя такой «Чернобыль» затевать», – поёрничал скептик.

Кошелёк отправился к ключам. Поводок для собаки она решила не брать. Если что, Джимка сможет убежать.

«Если что «что»? Если за тобой погоняться зомби?» – забеспокоилось второе я.

– А хоть бы и зомби: когда знаешь чего бояться, уже не так страшно.

Глава 4.

Дашка быстро спустилась на первый этаж и выбежала на улицу. Собака бросилась за ней и уже на улице вырвалась далеко вперёд. Затем остановилась и оглянулась на хозяйку, задорно помахивая хвостом и тяжело дыша в преддверии весёлых игр. А как же иначе? Уже второй раз за утро хозяйка зовёт гулять, это же чудесно!

Но та этого оптимизма не разделяла, бежала она в основном от темноты и холода подъезда. В залитом солнцем дворе, где вокруг было довольно много пространства, почему-то казалось надёжнее и безопаснее. Хотя, если подумать, опасность могла таиться за любым углом: за вон той большой грузовой «Газелью» соседа, за джипом с московскими номерами, за гаражами, даже за пластиковым домиком на детской площадке.

Знать бы ещё, чего опасаться. Или кого? И есть ли вообще какая-то угроза? Может быть сейчас дышать опаснее, чем быть съеденным зомби.

«Ох, и дались мне эти зомби, – подумала Дашка. – Прямо вгрызлись в мозг… Фу! «Вгрызлись» – плохое слово в данном контексте».

Она брезгливо повела плечами, встряхнула головой. Да уж, мысли атаковали мозг одна веселее другой.

Джимка, не дождавшись хозяйку, вяло опустила хвост и стала что-то вынюхивать на газоне.

Девушка тяжело вздохнула, собрала волю в кулак и направилась в сторону ближайшего супермаркета. Идти было всего-то метров сто, а Дашка ощущала себя так, как будто ей предстоит кругосветка в одиночку. В пустом городе было странно слышать свои собственные шаги. В кроссовках, сама вся худая и лёгкая, она и не представляла, что в пустом дворе так отчаянно громко топает. Джимка последовала за хозяйкой. Дашка первый раз в жизни обратила внимание на то, как цокает когтями по асфальту её собака. Ни дать, ни взять заправская лошадь. Казалось, в тишине то ли мёртвого, то ли спящего города они вдвоём производили чудовищно много шума. Назойливая мысль, что они могут привлечь чьё-то ненужное внимание сверлила мозг и не давала расслабиться. Она стреляла глазами во все стороны, едва поворачивая голову то влево, то вправо. А вот повернуться боялась. Как в страшной детской сказке, где героине или герою строжайше, под страхом смерти или вечных мук, запрещено поворачиваться назад и оглядываться.

И в то же время вторая половина Дашкиной души просто в голос орала: «Эй, кто-нибудь! Пожалуйста, отзовитесь! Кто-нибудь живой есть, кроме меня! Ну хоть кто-то!»

«Что за раздвоение личности у меня сегодня? – думала Дашка. – Что делать, если навстречу выйдет человек, нормальный, как я, не зомби там какой. Что делать? Броситься ему на шею от счастья, что не одна, или бежать сломя голову и прятаться? А может он тоже бросится ко мне на шею или бросится бежать?»

С этой мыслью она подошла к перекрёстку. Буквально в 10 метрах от неё был супермаркет. Ожидаемо на дороге никого и ничего не было. Такая же давящая тишина. Такая же нереальная пустота.

Дашка поймала себя на мысли, что пустынная улица, её родная, единственная с самого рождения, необычайно красива в своей пустоте. Солнце заливало ярким светом неширокую проезжую часть, воздух струился лёгким маревом. Плитка пешеходных дорожек побелела от жары. Нестриженные с мая газоны утопали в зелени и пестрели поздними одуванчиками. Цвели маленькие рябинки, недавно высаженные вместо спиленных тополей бывшего графского парка. Последние воспоминания о том, что этот старый спальный район был разбит на месте огромного рукотворного леса графьёв Зареченских. Вековечные тополя обрамляли главную аллею, которая вела от самого въезда в имение до дома целый километр. Дашка часто думала об этом, когда гуляла по своей улице. Представляла, как во времена безасфальтья здесь под кронами тополей пролетала какая-нибудь лёгкая двуколка с кучером и дивной красоты молодой графиней непременно в белом кружевном платье, маленькой изящной шляпке и лёгком шарфе. Она придерживала одной рукой шляпку, которая итак никуда бы не делась с её прелестной головки. Ветер играл её темными локонами, а сердце замирало от любви к не менее прекрасному и благородному избраннику.