— Ура! — радовалась Настя. — Дядя Эдик!

Она вырвала руку, чтобы побежать навстречу нашему новому другу семьи. К моему огромному удивлению, дочка не сбавила ходу и с разгону вцепилась в Эдуарда. Обняла его руками за поясницу и прижалась, как к мягкой игрушке. Словно это не посторонний мужчина, ничего не имеющий общего с нами троими. А большой плюшевый мишка. Что-то приятное и родное. Вроде папы, которого она вообще не знает.

— Воу, малышка… — был он удивлен не меньше меня. — Полегче. А то задушишь дядю Эдика. Как прошел твой день? Ты съела свою кашу? Спала в тихий час?

— Не-а, — мотала Настя головой. — Каша была противная. Перловая. Без молока.

— Сухая? — угадывал Эдуард.

А дочка снова мотала головой.

— Не-а — как сопли.

— Фу… Какой кошмар. Я тоже не любил перловку в детстве.

— А что ты любил?

— Я любил пюрешку с котлетой. А еще икру кабачковую. Просто обожал ее. Это было блаженство в детсадовские годы. Такой вкусной кабачковой икры я потом в жизни не ел.

— А ты тоже ходил в садик?

— А как же, — улыбался Эдик и гладил Настины волосы. — Все ходили в садик, когда были маленькими.

— Ты когда-то был маленьким?

— Конечно. В детстве я был обычным мальчиком. И моя мама тоже вот так отводила меня в садик утром. А вечером забирала. А когда я пошел в школу, то пришлось уже мне самому водить в садик сестру. А после уроков — забирать ее домой… Она была похожа на тебя. Немного. Тоже был такой носик, — улыбнулся Эдуард. А затем сделал вид, словно похищает нос Настены. — Хоп! — как будто оторвал у дочки ее кругленький носишко. — Украл твой носик.

Она рассмеялась.

— Ха-ха-ха! Отдай, он мой! А то я твой заберу…

— Не достанешь, не достанешь!

Эдик выпрямил спину, чтобы защитить свой нос от нападок со стороны ребенка. Но Настя не сдавалась и пробовала дотянуться, азартно прыгая на месте. А когда поняла, что так ничего не получится, то полезла на машину. Уперлась коленом в бампер, стала карабкаться по капоту. И заметила пакеты со сладостями.

— А что это такое?

— Это вам с Захаром.

— Нам обоим?

— Ага, — ответил Эдик. И посмотрел на меня. Увидел, как я таю от этих приятных слов. Как же давно я ждала чего-то подобного. Чтобы в жизни появился кто-то еще — кто может сказать простые слова. И порадовать моих детей чем-то приятным. И это не я. Не моя мать. А кто-то еще. Со стороны. — В этом пакете всякие вкусняшки, а здесь у нас то, что кушать нельзя. Но с ним можно играть.

— Ух ты! — пискнула Настя и вцепилась пальчиками в упаковку с куклой. — Куколка!

— Тебе она нравится? Там есть еще, — радовал ее Эдик, вытаскивая из пакета еще одну красивую куклу. А потом — еще одну. Целых три! Ничего себе. Раскошелился. Не жадный. Удивило.

— Круто! — прыгала на месте Настя, рассматривая лица новых кукол. То одну, то другую. То третью.

А затем Эдуард открыл дверь машины и взял с переднего сиденья еще одну куклу. Только на этот раз то была старая. Хорошо знакомая наша кукла. Из-за которой Настя горько плакала сегодня в садике. Потому что думала, что потеряла свою верную подружку. Ведь она с ней привыкла спать. Ее самая любимая куколка.

— Вот еще. Подумал, что ты могла ее искать. Нашел сегодня в машине… Конечно, ты можешь ее выбросить уже. Я подумал, что раз она такая потрепанная, то уж лучше я куплю тебе парочку новых…

На этом слове Настя цапнула старую куклу и прижала ее к щеке, словно она живая. Как будто это не кусок порисованного пластика с пучком искусственных волос, а самая настоящая подружка. Живая душа. Как минимум котенок или щенок, которого ты любишь, даже если он извалялся весь в грязи и дурно пахнет.