Толпа взорвалась аплодисментами. Архитектор молча сидел за своим столом, ожидая, что в этот раз ему не придётся выходить на сцену за наградой. Цена его награды была слишком высока, а сломанная судьба, которая сейчас проживала свои дни на экране маленькой коробочки рядом с его стулом, в его представлении о человечности не должна была быть сломанной.

– И победитель в номинации «Сломанные судьбы», – ведущий открыл конверт и, не скрывая пренебрежения, произнёс: – Ну, конечно же, Архитектор и судьба Льва Анатольевича.

Зал ещё раз взорвался аплодисментами. Архитектор поднял коробочку с судьбой с пола и поставил на стул, чтобы случайный прохожий не пнул её, пробираясь через толпу в темноте. Он поправил пиджак и, устремив взгляд на сцену, пробрался через толпу к лестнице, преодолел несколько ступеней и в этот раз действительно оказался в центре внимания.

– Расскажите о своей работе, Архитектор, чем Вы удивите нас в этом году?

Архитектор замер. Он не был готов рассказывать о судьбе Льва Анатольевича, он не раз читал о судьбах, которые победили в этой номинации в прошлое годы, и то, что происходило с ними, по жестокости и извращённости даже близко не было похоже на судьбу, с которой он пришёл на выставку.

Лев Анатольевич был самым тяжёлым разочарованием в жизни Архитектора, вернее не он, а тот факт, что Архитектор, имея ответственность за его судьбу, не смог ничего с ней сделать.

В архитектурном Бюро было частой практикой отдавать тесно связанные судьбы одному и тому же архитектору. Её ввели пару сотен лет назад, когда аналитики архитектурного Бюро провели большую ревизию – самую крупную за сотни лет – подготовили аналитический отчёт и обнаружили значительную корреляцию между судьбами первого уровня связи и их нахождением у одного и того же архитектора. Оказалось, что с такими судьбами было куда проще работать, если они были в одних и тех же руках, также сами судьбы были куда счастливее. И тогда лень взяла верх, хотя по официальным данным верх взяла забота о человечестве, и законы поменяли.

Лев Анатольевич был тесно связан не с одной, а с тремя судьбами. Такие люди по меркам архитекторов считались счастливчиками, которым заранее уготована счастливая судьба в кругу близких.

Так как никто не застрахован от ошибок, в ежегодный день распределения судеб, который проходил каждые триста дней, Архитектору передали судьбу Льва Анатольевича, а трём его коллегам три остальные судьбы – его любимой жены и двух их сыновей. Когда ошибка всплыла и всех четырёх архитекторов вызвали в Бюро, чтобы передать все судьбы в руки одного из них, оказалось, что никто не готов отказаться от той части жалования, которая положена за эту судьбу. Архитектор долго убеждал коллег, что с таким подходом к связанным судьбам первого уровня не было практики работы несколько столетий, что системы отслеживают такие судьбы неидеально, полагаясь, что один архитектор будет держать во внимании связанные судьбы, но к консенсусу так и не пришли. В итоге каждый архитектор ушёл из Бюро со своим контейнером.

Лев Анатольевич прожил прекрасное и совершенно счастливое детство. Архитектору практически не приходилось прилагать усилий, так как в судьбе маленького мальчика всё было гладко. Зная, что Лев проявляет интерес к медицине, Архитектор повернул его судьбу в медицинский колледж, далее на стажировку в медицинскую часть военного госпиталя, а потом и на должность главного врача военного госпиталя.

Лев Анатольевич настолько увлёкся наукой, что чуть было не упустил встречу со своей судьбой. В данном случае можно говорить, что он запрыгнул в последний вагон буквально. После тяжёлой смены он забежал в последний вагон трамвая и уснул. Его разбудил словами «депо» громкий голос машиниста, точно так же, как разбудил молодую девушку, уснувшую в противоположном конце вагона. Тёплая летняя ночь и прогулка под полной луной добавили романтики встрече и свели эти две судьбы вместе.