Преисполнившись яростью, цепи из символов от ее кожи устремились ко всем в зале. Всех пойманных подняла к потолку, цепи стали вращаться затягивая узлы. Хруст костей и плоти были слышны у потолка, как и агония многих. Куски тел и багровый дождь посыпались на пол. Кастинель подняла лицо вверх и распахнула руки, умывшись. Внезапно выпотрошенное тело Такая начало обращаться в подобие Багула изображенного во многих местах тех земель и внутри самого храма. Человекоподобный монстр выше ее самой на несколько голов. Его тело восстановилось из кусков плоти павших на землю и стало больше походить на что-то божественное. Похож был он на небольшого Азаш-Ната.

Багул схватил ее за горло и поднял над землей, на ней начали появляться порезы. Но к непониманию его ни одна из ран не кровоточила и она не задыхалась, а улыбалась в его хвате.

В ее руке образовался клинок «Горн небытия» который она воткнула ему в горло. Багул пал на колени произнося что она проклята. Символы вечности на его теле начали кружить. Он потянулся к алтарю за источником силы, но был скован еще сильнее.

Кастинель: Нет… Это не проклятие… великое благословение. Поднявший руку на моих детей, примет забвение. Отныне и до последней эры жизни.. Жертвенный бог, так услышь мой завет…

Багул: Ты ничего не изменишь. Придут другие, гораздо хуже, ты познаешь еще большие утраты. Твои игрушки никого не защитят.

Несколькими ударами Кастинель обезглавила Багула и устремилась освободить своего ребенка. Поднявшись на вершину пирамиды стало ясно, что наступило затмение. Пирамида покрылась темными символами, начиная от места где стояла Кастинель и маленькая Тианора. Стоя на вершине со своим ребенком, низвергла голову Багула вниз. Обозначив конец этой веры и всяким жертвоприношениям прославляющим его.

Цепи черной магии развивались подобно кракену во все направления от Вечной Матери на вершине пирамиды.

Мнения Дюкайского мира разделились, проклята она или же это дар освобождения от жертвоприношений. Значимости это не имело никакой, пойти против той, которая убила их бога, не посмел бы даже безумец. Больше половины жителей в течении недели покинули город в страхе проклятия и смерти. Тех кто остался и уверил в чудесное перерождение жрицы, Кастинель провозгласила своими детьми. Жертвенная пирамида была разрушена до основания, все наречия в символах и узорах на строениях о Багуле стерты. Новый порядок подразумевал родословную, как при жизни, так и после.

Один неприятный для нее случай все-же произошел при всех изменениях. Кастинель услышала далекие голоса про сраженного. Она пошла в лесные глубины, пока не дошла до небольшого каменного монумента с уцелевшим изображением Багула. Ждала несколько рассветов пока шепчущий ни вернется. Один из покинувших город ранее пришел к скрижали вновь, произносил слова с восхвалением Багула и сожалением о падении. Надежда и благодарность за дар воды для его внучки Каири, глупец думал это дар за другую жертву. Вероятно ребенок только появившись на свет, смог что-то сотворить волшебное, и этот человек уверил в Багула.

Багул никому и ничего не дал за две сотни лет поклонения, ей открылись некоторые познания о ритуалах при его падении. Возможно поэтому и молитвы для него, теперь слышит сама Кастинель. Она знает что Багул обманывал Дюкайцев. Если кто-то и владел магией то это дар от великой вспышки четырех стихий, а ни его промысел.

Она равнодушно на него смотрела пока он не видел ее рядом. Лицо того человека наполнилось ужасом и раскаянием когда рядом он заметил Вечную Матерь вместо бога убийцы детей. Кастинель гладила его по голове и попросила посмотреть на это изображение еще раз. Начала бить лицом в монумент пока он не перестал шевелиться. Оставив в покое труп чародея, она посмотрела на покрытую кровью гравюру Багула и сказала.