Так сложилось, что с ролью ответственного исполнителя чужих идей соглашаются не больше половины выпускников, остальные, не найдя удовлетворения собственному честолюбию, уходят в смежные области, в которых архитектурное образование, как было сказано ранее, даёт им огромное преимущество перед лишёнными такого багажа коллегами и конкурентами.

Откровением для многих, избравших для себя Архитектуру, становится осознание того, что эта профессия не столько творческая, сколько инженерно-техническая, и не зря в советском классификаторе вузов высшее архитектурное образование относилось к техническим областям, о чём свидетельствовал значок синего цвета со скрещёнными инструментами, в отличие от красного или синего ромбика с изображением иных символов, выдаваемого выпускникам институтов гуманитарного профиля.

Архитектура опасна. Как род деятельности она сопряжена с огромным количеством профессиональных рисков в части безопасности жизнедеятельности человека, как оказывающая принципиальное воздействие на его среду обитания.

Результат работы архитекторов сопровождает человека всю его жизнь. Города спланированы архитекторами-градостроителями, жилые дома – плод творческой работы архитекторов-жилищников, и даже столь нелюбимые многими, но являющиеся идеально выверенными жилыми ячейками панельные дома – результат их труда. Большая часть жизни людей проходит на работе, то есть в офисах, на предприятиях, в учреждениях, которые тоже созданы по проектам архитекторов различных специализаций. А кто сохраняет и адаптирует к новой жизни старые здания и памятники архитектуры? Конечно же, архитектор-реставратор. Может быть, можно уйти от этой вездесущей архитектуры за городом? Но нет, и тут нас ждёт продукт жизнедеятельности архитектора. Любой посёлок – это результат работы архитектора-планировщика, а всё профессионально организованное природное окружение – специалиста по ландшафтной архитектуре, и в выходные, отправившись в торговые центры за покупками, снова приходится сталкиваться с результатом работы архитектора. Получается, что именно архитектор создаёт ту среду обитания, в которой существует социум.

Архитектура живёт долго, как правило, дольше людей, а значит, всё время появляются те, для кого архитектурная среда, появившаяся до их рождения, была всегда. В этом и состоит одна из самых главных загадок воздействия архитектуры на человека. Для него эта среда становится сродни утробному окружению эмбриона, который чувствует себя в полной безопасности и защищённости в своем мире, ограниченном привычными формами знакомой оболочки. Но стоит начать привносить в эту сбалансированную картину мира нововведения в виде уничтожения старых и строительства новых зданий, как тут же происходит стрессовое возмущение, начинают работать единые законы природы организации и обновления. Часть организма начинает активно бороться с нарушением привычной гармонии, а другая часть – пытаться привить на старом дереве новый побег. В этом извечном споре традиционалистов и модернистов веками существует архитектура – профессия, созидающая через разрушения и разрушающая через созидание.

Архитектор, часто сам того не ведая, оказывает своей деятельностью сильнейшее влияние на мировоззрение человека. Архитектура, с одной стороны, дисциплинирует, а с другой – постоянно испытывает сознание на устойчивость через провокацию страха. Страх – сильнейшая из контролирующих поведение человека эмоций, главная кнопка контроля и управления сознанием во всех областях жизнедеятельности. В тихом сгармонизированном сознании обывателя знакомая среда обитания является незыблемой константой. Эта устоявшаяся модель допускает лишь едва заметные косметические изменения привычного окружения, не нарушающие общего баланса привычного течения вещей. Стоит же чуть более решительно всколыхнуть эту гладь сносом или строительством нового здания, как тут же возникает сильнейшая защитная реакция общественного организма на искусственно вызванное локальное нарушение устоявшегося равновесия. Страх – как стрессовая реакция на неведомое – провоцирует агрессию общества в адрес возмутителя спокойствия – архитектора. Итогом этой борьбы за возврат в состояние покоя становится некоторый компромисс решений, который, как малая доза змеиного яда, введённая в кровь медленно и незаметно для организма, делает его постепенно невосприимчивым, позволяя через некоторое время легко интегрировать провокативное нововведение в привычную среду. Этот способ хорошо известен политикам и биологам, но, как выясняется, не чужд и архитекторам, которые в некотором смысле являются и теми, и другими одновременно.