Помолчав, Дэн, как бы, между прочим, добавил:

– На губу ему тогда пять швов наложили… По-моему, так, вы – в полном расчете!

– Ну, да! Расчет ведь в долларах производили!

– Если, не это, тогда – что?

– А тебе не обязательно знать!..

Она как будто нарочно пыталась посеять в нем сомнения. Это был искусный ход. Терзаясь ими, он будет все время думать о ней. Он не заметит, как она прочно поселится в его сознании, а потом постепенно целиком и полностью завладеет им. Она будет повелевать наивным и доверчивым воздыхателем, как своим болванчиком. Ведь он этого хочет?

Дэн вновь попытался привлечь ее к себе и поцеловать на прощание. Но Ксю со смешком ловко увернулась от его неуклюжих притязаний.

Всякая история любви начинается с того, что он пытается завладеть ею, и, как бы банально это не звучало, сделать своей… Своей собственностью. В конце концов, она позволяет ему это, наперед просчитывая ходы, и полагая, что все будет в точности наоборот.

– Не в этот раз!

– Ты меня с ума сведешь!

– Это – лучше, чем с Черновым якшаться!

Лицо Дэна слегка вытянулось от огорчения.

– Я не могу выбирать между девушкой и другом! Как ты этого не понимаешь?

Ксю фыркнула прелестными губками, словно лошадка, нечаянно забредшая на скошенный лужок: тщетно пытаясь ухватить пучок травы, она лишь тыкалась мордой в острые стебли.

– А придется!

Девушка хитро прищурилась. При этом ее длинные темные ресницы сделались еще темней. Они стали походить на полоску горизонта, за которую только что зашло солнце. Но небо все еще светлело над ним.

– Подумай об этом на досуге!

И Ксю, юркнув в калитку, мелкими частыми шажками направилась к дому. Он ждал, что, взойдя на крыльцо, она обернется и хотя бы махнет ему рукой на прощание. Но Ксю почему-то не сделала этого.

Когда он появился во второй раз в доме того, кого намеревался целиком и полностью подчинить себе, то назвал себя Тимуром.

– Мы, что теперь – Тимур и его команда, что ли?..

– Ага! Галстуки на шеи будишь вязать… До хрипоты!..

Тимур скрипнул зубами.

– А как – твое погонялово?.. Ксива есть?

– А, как же! – охотно кивнул хозяин квартиры, так что у него и в самом деле что-то хрустнуло в шее.

– Впрочем, наплевать! Я буду звать тебя Дровосеком.

– Почему «Дровосеком»?

На лице убийцы собственной жены мелькнуло удивление.

Стоя в прихожей возле зеркала, он повернул голову и мельком глянул в него: черные с едва приметной проседью волосы, зеленые глаза, с легким изломом брови… Узкие красиво очерченные скулы. Чуть выдвинутый вперед подбородок… Немного привести себя в порядок, и мог бы стать лицом какой-нибудь известной фирмы!.. А не…

– Потому! Хочу так, и – все!.. Ты ведь свою… Не знаю, как ее… Точно чурку на дрова, порубил!.. Буратино, что ли, из нее хотел сделать? Папа Карло – ты, наш!..

Усмешка искривила губы Тимура.

– К тому же дача у меня есть за городом. Там печное отопление. Дрова мне колоть будешь! И мне – польза и ты заодно потренируешься на бескровном материале.

– Ну, и ладно! Дровосек, так Дровосек!

«Слава богу, хоть гомосеком не назвал!» – подумал про себя хозяин квартиры. – Хотя, если считать, что всякая живая, пока что, тварь – ходячая вязанка дров, для убийцы вполне подходящее погонялово.

Новоиспеченный Дровосек был не так туп, как это могло показаться на первый взгляд! Он полагал, что, в конце концов, имя прирастает и становится сущностью того, кому принадлежит.

Новое имя. Новая судьба. Но Тимур не ограничился только этим… Немногим позднее он заставил Дровосека посещать тренажерный зал и бассейн…

– Терпеть не могу качков! И плавать я не умею! – поначалу сопротивлялся тот.