Я хотел ругаться. Матом. Громко. Долго и без остановки. Брату было всего девятнадцать, зачем?! Ладно, жена. Увидел, влюбился, решил, что это именно то, что на всю жизнь. Ладно, квартира. Жить с женой в общаге – это совсем не то, что ютится одному в крохотной комнатушке. Там всё же никакого уединение не получится. И романтики. Но ребёнка зачем?! Обследование пройти не удосужились, на совместимость не тестировались, анализ генокода с прогнозом не сподобились заказать. Куда торопились? Зачем? Он на шесть лет меня младше, времени даже у меня вагон и маленькая тележка, у Митьки ещё больше! Дурик малолетний, а не брат мне достался. Ладно, разберёмся. Если это поправимо – поправим, если нет… Поддержим и поможем с новым пакетом. Женщины по закону могут раз в три года рожать, так что… Мда. Вот и успокоился. Уже не ругаться хочется, а волком выть.

Аэротакси приземлилось на причальном балконе регионального отделения "Медикора" через двадцать минут после старта. Как и все региональные отделения, больница находилась в отдельном небольшом 150-этажном здании и почти каждое отделение имело свой собственный вход и причальный балкон. Куда причаливать – я знал благодаря Китти. Куда идти после – тоже, но уже благодаря медсёстрам на посту у входа. Посещение палаты, в котором находился брат, родственникам было разрешено, а в медкарте каждого прописываются ИН биологических родителей даже у тех, кто прошёл усыновление. Сверили, что я действительно биологический брат Дмитрию Ворхову и пропустили без вопросов.

Маленькая палата была разделена на две части толстым стеклом. Каждый со своим выходом. Ну да, чтоб я или сам Митька случайно не принесли инфекцию малышке. Жена Митьки, Милана, находилась с дочкой. Постоянно. И уже полтора года не покидала эту палату. По ней я ещё информацию не собрал, только дал задание Китти. Когда я зашёл, Митька сидел в брюках и рубашке прямо на полу и грел ладонью стекло, которое с той стороны уже своей ладонью грела Милана. Девочка лежала в крохотной капсуле под прозрачным колпаком и вроде бы спала. Блин, надо было всё же предупредить, остолоп. Ладно, сделанного не воротишь. Митька поднялся как-то неуверенно. Двойной остолоп я! Шарф и полумаска. Чудик забывчивый.

– Прости, торопился, – сказал я, снимая капюшон и полумаску. – Сейчас куда, к врачу?

– Лёха, – улыбнулся до ушей мой брат. – Приехал. А да, это моя жена, Милана. А там – дочка, Саня. Спит. Да, к врачу.

– Алексей Шотов? – сказал мне мужчина в белом халате, практически вбежавший в палату. – Мне медсёстры сказали, что вы уже прибыли. Идёмте быстрее в манипуляционную. Дмитрий Иванович, вы оставайтесь тут, мы лишь пробы пока возьмём.

Иванович, надо же. Ладно, если я запрошу отчество – у меня оно тоже будет. Но я не хочу пока знать даже имя того донора, который сдал свою сперму и забыл об этом. Не хотел. Теперь придётся. Только ради дела, а не потому, что мне интересно.

– А, да, хорошо, – растерянно и неуверенно сказал молодой папаша.

– Я приду, как освобожусь, – успокоил я Митьку. – Посидим, потрындим. Здесь кафетерий же есть?

– Есть, – кивнул брат и вновь улыбнулся.

Дитё дитём. А уже своё дитё сделать умудрилось. А ведь тот маленький человечек в капсуле – моя племянница. Мурашки пробежали по спине от осознания этого факта. У меня. Не только брат есть, но и племянница. Великий Рандом, умоляю, не повернись ко мне спиной, я же никогда тебя не обижал, правда!

– Доктор, в двух словах, что с дочерью Дмитрия и как я могу помочь? – спросил я, как только мы зашли с врачом в лифт.

– Нужно сопоставить ваши генокоды, чтобы понять, поможете ли вы вообще. У девочки сбой в работе иммунной системы. В понятных вам терминах – у неё нет абсолютно никакой защиты. Любой микроб ведёт к болезни, любой вирус может её убить. Единственное на данный момент решение – синтез специальной вакцины и её постоянный приём. Поможет также пересадка костного мозга, но нужен подходящий донор. Родственники могут подойти лучше всего. Обычно – братья или сёстры. Сами понимаете, этот вариант на полтора года оставит их в больнице под постоянным присмотром. Могут подойти и взрослые родственники. Но пока никто из протестированных не подошёл.