– Брат… – с испугом в голосе сказал Митька. – Что же она с тобой сделала…

Брат… Ты даже не представляешь, что именно она со мной делала. Но, боюсь, тебе предстоит это узнать. Вывести и тебя из-под удара у меня не получится. Госпожа же рассмеялась искренне и сказала:

– Значит, решено.

Я опустил голову на грудь и зажмурился, чтобы не видеть того, что сейчас произойдёт. Вот только я всё равно услышал, как кинжал госпожи входит в тело Тима, как он хрипит в последний раз и как кричит Митька. Твою душу… Это было почти также больно, как и умереть самому. Прости меня, Тим. Прости, если сможешь. Надеюсь, твой разум вернётся в Рокшенар и ты сможешь пройти этот путь заново. Надеюсь, что Рокшенар всё ещё есть. Хотя… не уверен.

– Тварь! Сволочь! Как ты могла?!

– Заткнись, – жёстко и холодно ответила на эту истерику госпожа, ткнув Митьку в грудь жезлом боли. – Здесь ты можешь только отвечать на мои вопросы или кричать, хиляк!

Твою душу! Митька закричал пронзительно, по-юношески звонко. И опять из моих глаз покатились слёзы.

– Отлично! – с восхищением сказала госпожа, отступая от Митьки. – Эй, Слабак! Ко мне, живо!

Я вздрогнул от осознания того, что госпожа впервые назвала меня не просто "рабом", а, по сути, дала мне имя, "Слабак". Поднявшись с колен, я тут же подошёл к ней. И, конечно же, она без промедления ткнула жезлом и в меня. На ногах я удержался, хоть и с трудом. И закричал так, как она и хотела.

– Нет, Хиляк проиграл, – облизав губы, сказала госпожа. – Твой крик больше возбуждает. Гораздо. Но как второй номер сгодится, да.

Улыбнувшись, она подошла ко мне и впилась в мои губы долгим и страстным поцелуем. Мне вдруг стало так неудобно из-за этого перед братом. Наверное, ему неприятно видеть, как она по-хозяйски меня лапает. Но госпожа, со свойственной ей непринуждённостью, тут же превратила движения своих рук в ласку. Конечно, моё тело отреагировало на столь редкую нежность должным образом. Что ещё больше усугубило моё чувство вины перед Митькой.

– Какая же ты тварь, – с ненавистью в голосе прошипел брат. – Сломала его, а теперь будешь использовать в качестве наглядного пособия?

– О нет, – прижавшись ко мне всем телом, промурлыкала довольным голосом госпожа. – Я буду использовать его по-другому.

И я почувствовал, как она вкладывает в мою правую руку жезл, а потом отстраняется.

– Слабак, Хиляк неправильно обратился ко мне. Как он должен был сказать?

Отступив на пару шагов, госпожа сложила руки на груди и с презрением посмотрела на Митьку.

– Моя госпожа? – с трепетом, граничащим со страхом, я опустил свой взгляд на жезл боли в своей руке.

– Правильно, Слабак. Потому что он, как и ты, кто?

Я начал подозревать, чего от меня захочет госпожа от меня через пару правильных ответов. И всё равно не мог не произнести:

– Ваш раб.

– Умница. А послушный раб сделает всё для своей госпожи, так?

– Так, – всё ещё надеясь на чудо, ответил я, стараясь не смотреть даже в сторону Митьки.

– Накажи его за это, для меня.

Я вздрогнул, оторвал взгляд от жезла в своей руке, посмотрел на Митьку, который пожирал глазами, полными ненависти, госпожу. Причинить боль? Ему?

– Слабак, – с угрозой в голосе сказала госпожа. – Что раб должен делать для госпожи?

Я опустился на колени и поднял руку с жезлом вверх, чтобы госпоже не пришлось наклоняться за ним.

– Я не могу, госпожа, простите, – полным раскаяния голосом ответил я госпоже.

– Опять двадцать пять?! – разозлившись не на шутку, прошипела госпожа. – Не хотела я доводить до этого, конечно, но, видимо, придётся. Встань, Слабак. И за мной. Быстро.

О, это что-то новенькое. Госпожа направилась вниз по ступенькам. Ну да, такой же коридор и такое же количество дверей. Вторая пыточная? Дверь от удара госпожи хлопнула о стенку. Это не просто злиться, это практически в ярости. Плохо дело.