Бульвар привёл меня к широкому скверу, за которым виднелось двухэтажное здание кинотеатра. Дальше была гостиница. Я как-то останавливался в ней, когда приезжал в Новгород на археологическую конференцию.

По улице с древним названием Людогоща я обошёл сквер и увидел впереди высокую стену из красного кирпича с полукруглой аркой входа. Это был Новгородский кремль.

Профессора Ясина я собирался искать на территории кремля – именно там, в длинном двухэтажном здании бывших Присутственных мест находилась дирекция Новгородского музея-заповедника.

В кремле шли масштабные реставрационные работы. Тут и там попадались куски территории, отгороженной деревянными и бетонными заборами. Из-за заборов слышался рокот автомобильных двигателей и оглушительная дробь отбойных молотков. То и дело пробегали озабоченные люди в рабочих спецовках, испачканных краской и цементным раствором. Над этой деловитой суетой в синеву летнего неба равнодушно возносилось великолепное пятиглавие Софийского собора.

В дирекции музея меня обрадовали. Раскопки сейчас шли на другом берегу реки, на Ярославовом дворище, возле здания Николо-Дворищенского собора. И профессор Ясин находился именно там.

Разминая натёртые рюкзаком плечи, я спросил, где можно разместиться. Остроносая девушка-администратор равнодушно пожала плечами и поправила очки в пластмассовой оправе.

– Экспедиция живёт в общежитии педагогического института. Это бывший Антониев монастырь.

Девушка махнула рукой куда-то в сторону окна, за которым сквозь зелёную листву поблёскивала на солнце река.

– Но без разрешения вас туда не поселят.

– Далеко это? – спросил я, надеясь хотя бы оставить в общежитии рюкзак.

– Километра три, или четыре.

Девушка снова пожала худыми острыми плечами.

– Можете вернуться к вокзалу и доехать на автобусе.

– Спасибо. А раскоп где?

Девушка нехотя объяснила мне, как пройти к раскопу. Новгород я помнил только в общих чертах – и то таким, каким он станет в девяностых годах. Но название Николо-Дворищенского собора чем-то отозвалось в памяти.

– Спасибо, – ещё раз поблагодарил я девушку. – Наверное, пойду на раскоп, а там будет видно.

Девушка ничего не ответила, повернулась и ушла по своим делам. А я снова подхватил осточертевший рюкзак и закинул его за спину. Спина отозвалась болью в натруженных мышцах.

Через Пречистенскую арку я вышел прямо к реке и повернул налево от городского пляжа – туда, где виднелась бетонная плита моста, ведущего на другой берег.

Когда-то главный мост Новгорода находился прямо здесь, перед Пречистенской аркой. Мост называли Великим – он веками связывал разнобережные концы большого города. На этом мосту не раз происходили столкновения новгородцев и даже кровавые побоища, во время которых побеждённых сбрасывали в воду реки, а то и на заметённый снегом речной лёд.

Мост разбомбили во время войны, да так и не собрались восстановить. Построили новый, выше по течению – там, где теперь проходили основные транспортные магистрали.

Со вздохом я вспомнил, что через пятнадцать лет мост всё же восстановят. Его сделают пешеходным, выгнутым крутой красивой аркой над широкой лентой Волхова. И тогда туристы и горожане снова смогут прямо из кремля попасть на торговую сторону, где находился древний княжеский двор – Ярославово дворище.

К тому времени, как я добрался до места раскопок, ноги у меня гудели. По лицу и спине ручьями тёк пот, рубаха под рюкзаком прилипла к телу. Я мечтал только о том, чтобы сбросить с себя одежду и залезть под душ.

Звонкие весёлые голоса слышались у северной стены собора – там, между собором и небольшой Пятницкой церковью располагался широкий пустырь, заросший травой.