– А где второй? – нахмурился юноша, обеспокоенно озираясь по сторонам.

– Нету. – ответила Лиса пожимая плечами, затем залезла в седло позади Лаи и приказала. – Ехать!

Вокруг вновь проносились притихшие избы. Но теперь Лаи знал, кто смотрит из-за приоткрытых ставней. Мертвые, неподвижно сидящие восковые люди глядят на гостей своими нарисованными глазами. В каждом доме сидела холодная кукла, созданная безумной волей жестоких людоедов из, когда-то живого, человека.

Корыта принесли. Для каждого пленника свое, личное. Поставили точно под головами – чтобы кровь не растекалась по земле, а аккуратно собиралась в большую емкость.

На площади постепенно собиралась вся община. Людей оказалось не много. Карпыч с женой и приемной дочерью Нежданой. Высокий худой мужчина, который первым встретил путников у дома с доброй собачкой на цепи. Его жена – толстая крепкая женщина, что прислуживала за столом у старосты, и трое детей. Старший – молодой банщик, тот самый, что так неудачно напал на Лису и получил по лицу от Аргилая. Две младших – девочки близняшки с миловидными личиками и светлыми кудряшками. И еще три похожие семьи с маленькими детьми, разного возраста.

Итого шесть мужчин, четверо из которых по возрасту и здоровью могли представлять из себя опасность, как бойцы. И семь женщин из которых вероятно две могли, имея оружие, представлять опасность. Так решила для себя Трица, рассматривая толпу. Эх, кабы бы не колодки, справиться с подобной компанией не представляло серьезного труда. Но арт-три пока не представляла, как выбраться из этой ситуации – колодки держали крепко и надежно.

– Собрались мы сегодня тут, дабы склониться пред гостями нашими в словах благодарности. – торжественно начал свою речь староста Карпыч и повернулся к обнаженным пленникам в колодках. – Дорогие мои, явились вы сюда по своей воле. Явились в желании спасти и помочь в беде нашей. За то молвим мы: велико спасибо! – он поклонился в пояс. Все собравшиеся на площади повторили поклон, включая самых маленьких детей.

– Ну охренеть теперь. – прошепелявил Бипа.

Жена старосты – Мария, медленно и торжественно поднесла своему супругу изогнутый, хорошо заточенный и отполированный до блеска, серп.

– Окажи честь батюшка, гостям дорогим, – попросила блондинка, протягивая инструмент, деревянной рукояткой вперед. – Прими в род наш.

– Слышали да? – опять прошепелявил гном, сплевывая кровью. – В рот, говорит прими – сожри то бишь.

Карпыч принял поднесенный серп, поднял его над головой, ловя на полированный клинок солнечные блики.

– Час жатвы! – крикнула Мария.

– Час жатвы! – ответили ей в унисон собравшиеся люди.

Староста неторопливо направился к пленным.

– Сами того не ведая, принесли вы спасение и избавление от страшной нашей доли. Сегодня станете вы частицею нашей и найдете продолжение свое в жизнях наших. Ибо плоть ваша станет частицею нашей плоти, кровь ваша станет частицею нашей крови. За то молвим мы: велико спасибо! – провозгласил староста, остановился возле гнома-следопыта и, вновь, поклонился в пояс.

Люди во дворе, тоже поклонились.

– Вы совершаете ошибку! – хриплым голосом крикнул Нюх. – Моя плоть болезненна и вам совершенно не нужна. Зуб даю!

Староста сгреб волосы гнома в кулак и приподнял голову пленника, обнажая беззащитную шею, прикрытую лишь короткой бородой.

– Сегодня мы запомним ваши лица и будем припоминать их все дни, покуда плоть ваша буде тешить животы наши. – торжественно продолжил Карпыч и поднес серп к горлу Нюха. – Лица героев, лица спасителей, лица тех, кто несет нам…

– Мочу! – что было сил проорал Аргилай, влетая во двор в бешеном галопе.