– Спасибо. А насчет номера для кабаре вы все-таки, Марек, подумайте. У меня свой интерес. Немцы за мной наверняка приглядывают, пытаются узнать, чем я занимаюсь…

– …А вы готовитесь выступать в «Paradis Latin». Действительно… У меня тоже свой интерес. Мэтр Робо обещал взять для кабаре два десятка картин – бесплатно, на два месяца. Ему нужен громкий скандал в новом сезоне. Но и я не против… Хорошо, Анна, номер мы с вами подготовим.

– Вам нужно сделать еще кое-что, Марек, – помочь одной ящерице.

Местный эскулап смотрелся зловеще. Темный костюм, тяжелая трость, надменный блеск пенсне в золотой оправе. А на лице – ни капли жалости, будто к лягушке пригласили.

– Месяц! – не без удовольствия изрек он, прищелкнув крышкой серебряных часов. – А будете себя вести плохо, молодой человек, то и полтора.

– Месяц? – ужаснулся Кейдж. – В смысле – лежать?!

Он и так лежал – на деревянной кушетке, укрытый легким, сшитым из разноцветных кусков, одеялом. Сержант Жан-Пьер Мюффа скромно разместился у дверей, а из коридора выглядывал еще один Мюффа, Поль-Константин, такой же голубоглазый и широкоплечий, но на десять лет младше брата – и с совершенно целым носом.

Гостя поместили в одной из пристроек большого каменного дома на самой окраине Авалана, где жили братья и их достойная матушка, на данный момент гостившая у сестры в Тулузе.

Эскулап, пожевав губами, повернулся к двери.

– Вы поняли, мсье Мюффа? Месяц не смейте и близко подпускать этого адского гонщика к мотоциклу. Лично прослежу. А сейчас бы его под арест дня на три. Желательно в помещении с крысами. Устроите?

Братья переглянулись.

– А за что? – нерешительно поинтересовался старший.

Эскулапов палец взметнулся вверх.

– За наплевательское отношение к собственной жизни. Иначе в следующий раз вам придется вызывать дядюшку Антуана.

Повернулся к больному и уточнил, блеснув фарфоровой улыбкой:

– Это наш гробовщик. А по городу вы его, сержант, в наручниках водите. Во избежание.

И отбыл, напоследок посоветовав смазать ссадину на локте йодом, а заодно поставить клизму, желательно со скипидаром и патефонными иголками.

– Уф! – выдохнул Крис, смахнув со лба холодный пот.

– Вы не радуйтесь, – посоветовал младший из братьев (старший отправился провожать гостя). – Дядюшке Барбарену уже доложили. Он пообещал вам мотоцикл на голову надеть.

Кейдж честно попытался представить, что из этого может получиться. Наверняка удачное фото – в рубрике «Ужасы на сон грядущий». Одно хорошо: жив остался. Это отчасти обнадеживало.

– Ну что? – воззвал с порога Жан-Пьер, глядя не без сочувствия. – Пошли, Кретьен, сдаваться!

Окраина Авалана ничем не отличалась от уже виденных Крисом французских деревень, если по-местному – village. Дома из желтого камня под потерявшей от времени цвет черепицей, белые ставни на окнах, сараи, курятники, трактора у ворот. Но дальше, вверх по холму, здания выросли до трех, а то и четырех этажей, глухие заборы исчезли, зато появилась брусчатая мостовая и железные фонари. Керосиновые, как объяснил Жан-Пьер. Электрические тоже имелись, но дальше – у главной площади, где мэрия. Однако отправились не туда, а на одну из узких улиц. Древний трехэтажный дом, темная подворотня, за нею двор, но уже не деревенский, вполне городской. Не сарай, а гараж, открытые железные ворота…

В книжке, читанной Кейджом, нечто похожее уже было. «И подъехал рыцарь Кретьен к замку Красного Великана, и ударил латной перчаткой в створку ворот…»

– Жди здесь, – мрачным голосом велел сержант. – И не убегай, все равно поймает.

«…И воззвал голосом громким, вызывая злочестивого людоеда на смертный бой…»