– Саша в беде… – выдохнула она и протянула письмо Гнею.

Сашка

– Марру, ты что-то учуял?

Дракотик неожиданно припал к земле и медленно двинулся вперед, глядя перед собой. Крылья туго сложены, хвост чуть подрагивал от напряжения.

Стараясь не шуметь, Сашка шагнул ближе, вытащил кинжал. Тактика охоты выработалась как-то сама собой. Марру ловил, Сашка добивал – от каждого по способностям. Знал: дракотик прекрасно справился бы и сам, но милостиво позволял ему участвовать.

Сегодня им не везло – лес будто вымер, лишь одинокая птица посвистывала вдали. Они бродили между деревьями все утро, стараясь остаться незамеченными, и только теперь Марру кого-то учуял. Вот бы куропатку – Сашка особенно полюбил их нежное мясо. Да и готовить его получалось лучше всего. При мысле о куропатке в животе заурчало – с утра Сашка перекусил только сухой хлебной коркой.

Они были в пути уже третий день – горы оказались не так близко, как думалось, но главное – нужная крепость никак не находилась, приходилось бродить по округе, высматривая ее. После случившегося в последней деревне, людей они избегали, а поселения обходили стороной, поэтому спросить было не у кого. И все бы ничего, да запасы почти закончились. Оставалось еще немного сыра, но Сашка экономил его, держал на «черный день». Так что от этой охоты зависело, смогут ли они сегодня поесть или продолжат путь голодными.

Марру рванулся вперед, прыгнул в кусты. И Сашка бросился следом, чтобы помочь. Не успел. Мимо пронесся заяц, чуть не врезался в ноги, шарахнулся в сторону. Марру промчался следом и тут же взвился в воздух – крылья куда быстрее, чем ноги. Но догонит ли? Сашка только руками развел – за этими двумя ему никак не угнаться. Вздохнул. Вот же горе-охотник, никакой от него пользы. Рука машинально потянулась за сыром, но Сашка одернул себя – нет уж, не заслужил. Лучше накормит Марру.

Какой-то странный звук – то ли тихий гул, то ли чей-то стон – оборвал его мысли. Сашка замер. Прислушался. Что это? Нет, не гул и не стон, скорее… вой… или… Неужто поют? Человек? Или все же зверь? Огляделся, пытаясь понять, откуда идет звук. Кажется, из-за тех деревьев. Осторожно шагнул к ним, стараясь не наделать шума. Шаг… другой… третий… звук становился отчетливее. Точно кто-то напевает. А, может, плачет? Слишком странной была мелодия: заунывная, из трех повторяющихся нот. Сашка подкрался ближе. Пение, если это можно было так назвать, стало отчетливее. Теперь казалось, что голосов несколько.

Сашка присел, прячась за густым подлеском. Положил руку на эфес меча, подался вперед, осторожно выглянул из-за дерева… и обомлел.

Посреди небольшой полянки стоял невысокий мраморный алтарь, украшенный пышными гирляндами из крупных белых цветов… На нем зажженные свечи… Да неужели? Такие же алтари были в лагере ламарцев! Только там вокруг не танцевали девушки. Полностью обнаженные, длинные волосы распущены, пышные венки на головах, лица и руки расписаны белыми узорами… Они пели и кружились в странном ритуальном танце. На мгновение соединят руки над алтарем, тут же вскинут их к небу, разойдутся в стороны и кружатся вокруг алтаря, раскинув руки, почти касаясь друг друга пальцами. Поменяются местами и все по новой. И это странное заунывное пение, от которого мурашки по спине и во рту сухо-сухо. Кто эти жрицы? Зрелище заворожило Сашку так, что он боялся шевельнуться – вдруг все исчезнет.

За спиной зашуршало.

– Марру, шшшш, ты нас выдашь… – шикнул Сашка, не отрывая глаз от танцовщиц.

А в следующее мгновение голова взорвалась болью, все вспыхнуло ослепительным светом и тут же померкло.