Старик снова бросил камни, на этот раз слишком сильно, они разлетелись широкой дугой, один вовсе отлетел под ноги Тита, и тот заметил символ: три продольных черты и одна диагональная. Что это означает Тит не знал, но отчего-то стало тревожно, захотелось отпихнуть камень, точно готового ужалить скорпиона, но нельзя, такого кощунства боги не прощают.

– Сейчас… сейчас…

Старик подполз, бросил взгляд на камень, прежде чем сцапать его, потом на самого Тита.

Тот не выдержал и отвернулся – глядеть на старика было противно. Но Оракула не выбирают. Вдруг вспомнилось, как увидел его впервые. Разве мог Тит подумать тогда, что встретил своего будущего Оракула? Хотя в те дни старик больше походил на него, чем теперь. Тогда он не трясся, как пожухлый лист на ветру, а был здоровым и крепким, преисполненным достоинства, поглядывал на всех свысока. Казался деловитым, с этим его множеством странных мешочков, привязанных к веревочному поясу. И голос его звучал твердо. Тит вспомнил, как лихо старик владел чарами, прикрывая свою королеву в Крепости Орлов. Как всегда стоял подле нее за троном…

– Добрый знак, мой король, – забормотал, наконец, старик, и Тит повернулся к нему. – Добрый. Вам предложат правильное, соглашайтесь. Соглашайтесь, мой король.

– Ты уверен?

– Каменные птицы, мой король. Каменные птицы.

– Что это значит? – Тит нахмурился. Болтовня старика начинала походить на горячечный бред.

– Встреча, которую вы ждете. Каменные птицы помогут. Соглашайтесь, – тихо сказал старик и протянул руку.

Тит помедлил, поглядел на дрожащие пальцы, но вложил в них склянку. Старик выпил ее мгновенно, дрожа и жадно глотая. Пара капель побежали по подбородку, и он подхватил их пальцами, размазал по губам. Плюхнулся на пол, прислонился к стене и расслабленно прикрыл глаза. Тело его постепенно расслаблялось, мышца за мышцей: ноги вытянулись, руки безвольно упали на пол, лицо посветлело, будто старик услышал что-то очень приятное, даже радостное, губы вытянулись в подобии улыбки.

Тит снова отвернулся, не желая на это смотреть, и вышел из комнаты. Он получил, что хотел, от старика теперь никакого толку, он будет в небытие несколько часов. Дурман не щадил никого. И старик не был виноват, что стал… таким. Жалким и зависимым. Никто не виноват. Это не должно было зайти так далеко. Титу просто нужен был способ совладать с ламарскими чародеями, что были в Кастельтерне, а иного способа он не придумал. В Ландрии знали толк в ядах и разного свойства напитках, но лишь слышали о магии. Заезжие чародеи порой появлялись на ярмарках, удивляли чудесами. И Кастул щедро платил за их выступления на балах. Но ничего более Тит не знал. И он не хотел власти над чародеями Андры – достаточно было просто помешать им колдовать, на время лишив разума и воли, чтобы не пришли на выручку королеве в ту решающую ночь. И чтобы потом свершить правосудие. И у него все получилось бы, как задумывалось, если бы не дракон! Как нелепо: что помогло ему победить, то же поставило эту победу под угрозу.

От этих воспоминаний всегда вспыхивали щеки и начинала гореть вся правая половина тела. Как она горела тогда, на площади, когда дракон окатил его пламенем – Клитий вытащил его из пожара, затушил пылающую одежду, отнес в замок, к лекарю. Жизнь Титу спасли, а вот тело – нет, всю правую сторону теперь покрывали уродливые шрамы. Даже лицо. “Благодарите Создателя, что глаза не пострадали”, – буркнул тогда лекарь. Тит казнил бы его за эту дерзость, да к тому моменту, когда снова смог говорить, чтобы отдать приказ, лекарь пропал.

В те дни Титу казалось, все пошло прахом. Его легкость и насмешливость, которые помогали завоевывать людей, улетучились, будто сгорели в драконьем пламени. Осталось только злое желание победить. И, Тит надеялся, острый ум.