8 июня 632 года, как говорит традиционное жизнеописание, пророк умер после непродолжительной болезни. Он сумел достичь многого. Языческим народам Западной Аравии он принес новую религию, которая с ее монотеизмом и этическими доктринами стояла на несравнимо более высоком уровне, нежели смененное ею язычество. Он предоставил этой религии откровение, которое останется в веках и станет путеводной звездой для мыслей и поступков бесчисленных миллионов верующих. Но он сделал не только это; он создал общину и хорошо организованное и вооруженное государство, мощь и престиж которого превратили его в доминирующую силу в Аравии.

Каково же в таком случае окончательное значение жизненного пути арабского пророка? У традиционного мусульманина едва ли возникнет такой вопрос. Мухаммад был последним и величайшим из Божьих посланников, печатью пророков, который принес окончательное откровение слова Божьего для человечества. Его жизнь и успех были предопределены и неизбежны и не нуждаются в дополнительных объяснениях. Лишь благочестивая фантазия последующих поколений верующих облачила неясную фигуру пророка в богатую и красочную ткань легенд, сказок и чудес, не понимая, что за счет преуменьшения его подлинной человечности они лишают его одного из его самых привлекательных качеств.

На Западе тоже сложились свои легенды о Мухаммаде от нелепых ошибок и грубой лжи средневековой полемики и пасквилей до светской фигуры вольтеровского Магомета. Вначале нечто вроде демона или ложного бога, почитаемого вместе с Аполлионом и Термагантом в нечестивой троице, средневековый Махунд превратился на Западе в ересиарха, которому Данте отвел видное место в аду как «seminator di scandalo e di scisma»[3], и, наконец, после Реформации в хитрого и своекорыстного самозванца. Одна из легенд, широко распространенная на средневековом Западе, даже описывала Мухаммада как честолюбивого несостоявшегося римского кардинала, который, не добившись избрания римским папой, решил искать успеха в карьере лжепророка. Последние следы предрассудков западного богословия еще можно различить в работах некоторых современных ученых, прячущихся за зубчатыми сносками академического аппарата.

Современный историк не поверит с такой легкостью, что начало огромному и значительному движению положил своекорыстный самозванец. Его никогда не удовлетворит сверхъестественное объяснение, ссылающееся на чудесную помощь, будь то из божественного или дьявольского источника; скорее, как Гиббон, он будет «с приличествующей покорностью доискиваться, каковы на самом деле были не первичные, а вторичные причины быстрого роста» новой веры. Из того, что известно об обстоятельствах того времени, нам ясно, что действия, совершенные Мухаммадом или приписанные ему, послужили для оживления и направления в новые стороны потоков, уже существовавших среди арабов той эпохи. Тот факт, что за его смертью последовал новый всплеск активности, а не крах, показывает, что его жизненный путь был ответом на важнейшие политические, общественные и моральные потребности. Стремление к единству и расширению уже находило предварительное, неудачное выражение в недолговечном Киндском царстве. Необходимость в более развитой форме религии привела к распространению иудаизма, христианства и еще более значительному движению арабских ханифов. Даже при жизни пророка его сопровождало появление ряда лжепророков в других арабских племенах других частей полуострова, чья деятельность была частично подражанием, но частично и параллельным развитием.

Мухаммад пробудил и направил спавшие силы арабского национального возрождения и экспансии. Окончательное выполнение этих задач выпало на долю других.