Это имя мышонку пришлось по нраву. Он выпутался из ладони Винса и по рукаву забрался на его плечо, оттуда спрыгнул в капюшон, где благополучно заснул.

–Значит, теперь ты носишь имя Айвана Милата. Надеюсь, что умрёшь ты не так, как он.

Подросток осторожно снял джинсовку, чтобы не потревожить сон Айвана, и положил её на матрас.

В скором времени заскучав, Винс вдруг заинтересовался собственной ногой. Он закатал штанину где-то по колено и увидел бинт, покрывающий большую часть лодыжки. Под слоями повязки была охлаждающая мазь, которая медленно, но верно помогала ноге мальчика приходить в норму. Первым порывом юноша хотел сорвать бинт и бросить его куда подальше. Но слишком крепкий узел не хотел поддаваться. Смирившись с участью, он, опираясь на здоровую ногу, стал измерять подвал шагами.

 Когда-то давно, когда его мать только привезла сюда сына, она показала ему способ, которым развлекалась сама много лет назад. "Просто встань в углу комнаты и вот так, – женщина сделала небольшой шаг вперёд так, что пятка левой ноги пристыковалась к носку правой, это действие она повторила несколько раз, – начинаешь идти вдоль стены и считать свои шаги. В мои годы это было весело". В голове пронеслось воспоминание из детства. Тогда было сложное время, но она продолжала улыбаться, не оставляла попыток вызвать хоть тень улыбки на лице своего сына. Винс схватился за голову, отгоняя воспоминание, но всё равно продолжал вспоминать дальше. Вспоминать то, как она старалась сделать всё возможное, чтобы их жизнь была спокойной и беззаботной, как она работала сразу на нескольких работах и как преподносила ему дорогие подарки, хотя Винс никогда не чувствовал себя достойным этих вещей.

 Дыхание подростка участилось, а сердце забилось так сильно, что вот-вот проломит грудную клетку. Машинально он схватился за шею, в попытках избавиться от противного удушающего чувства. Отсчитывая шаги, парень остановился прямиком у железной двери. Даже когда та открылась и повалила его на пол, внезапная паника не ушла. Слова похитителя отозвались неразборчивым звуком где-то на фоне, Винс не придал им никакого значения. Мужчина несколько минут с наслаждением наблюдал за тем, как его жертва валялась на полу, не в силах совладать с собственным страхом.

 Похититель вошёл в подвал, держа в руках баночку с крысиным ядом. В его магазине завелась мышь, которая, не ровен час, испортит ему все дела. Придя к выводу, что мерзкий грызун прячется в подвале, он решил проверить каждый угол подземного этажа.

 Взгляд юноши ухватил упаковку крысиного яда, что осталась на пороге. Он смог различить на ней лишь очертания крысы, но этого было достаточно. Желая избавить себя от мучительных воспоминаний, подросток попытался достать заветную банку. Она с шумом упала. Похититель лишь обернулся, но, увидев парня в приступе панической атаки, вернулся к своим делам. А Винс смог ухватиться за яд и притянуть к себе. Без малейшего раздумья мальчик начал засыпать отраву в себя. Будучи на грани бессознательности, он услышал одновременно злой и испуганный голос, прозвучавший вдалеке. Что-то выбило яд у него из рук, но поздно, юноша уже лежал без сознания.

 Воспоминания продолжали наплывать. Будто со стороны он смотрел на события прошлого. Наблюдал за самим собой, стоявшим перед зеркалом, пытающимся изобразить хоть какую-то эмоцию. Но безразличный взгляд никуда не девался, губы были обездвижены. Он чувствовал эмоцию, но лишь одну – ненависть к самому себе. За то, что он не такой, как все, за то, что не может заставить себя почувствовать хоть что-то положительное. Винс был готов молить кого угодно, чтобы не смотреть, не видеть этого, чтобы забыть об этом навсегда. Он зажмурился, но голос матери заставил снова открыть глаза. Женщина обнимала сына, приговаривая, как сильно его любит. Но мальчик не мог сказать того же, он не знал, что значит любить. И не хотел, чтобы мать любила его.