Мне вообще-то уже порядком надоело, что всякие сомнительные личности пихают меня, как будто повсюду тут развешаны таблички: «Хамить разрешается». Я подготовился к отпору.

И на самом деле, великан не обманул моих предчувствий – кто-то навалился сзади на мой стул и прошелся рукавом по затылку. Я быстро откинулся на стуле и с радостью услышал непроизвольное «уф», когда спинка моего стула ударила великана в живот. Я вскочил и повернулся к человеку, которого двинул стулом.

– Я дико извиняюсь, – проговорил я очень вежливо и вбухал в свой взгляд всю искренность, какую смог из себя выжать.

Меня тут же схватили за руки его телохранители, и два ствола уперлись мне один в почку, другой в ребро. Я сохранял молчание, неподвижность и учтивое выражение на лице.

Великан посмотрел на меня. Лицо его пошло пятнами, как будто он очень хорошо поел, запил еду хорошим ликером, выкурил хороших сигар, но всего этого было немного в избытке. Его маленькие глазки внимательно изучали меня секунду-другую, сохраняя полную непроницаемость.

Наконец лицо его скривилось в сияющей улыбке:

– Ничего страшного! Всякое бывает.

– Да, в самом деле, – пробормотал я.

Остальные из его компании почтительно ожидали продолжения. Человек, которого я двинул стулом, секунду постоял, затем резко повернулся и пошел прочь. Его спутники последовали за ним.

– Но, Симеон Валерьянович, – почти зарычал один из них. – Только подумайте, какими неудобствами может обернуться эта программа для некоторых политических партий!

– Как говорится, – изрек торжественно великан явно с претензией на то, чтобы быть услышанным всеми и в этом зале, – в преддверии гражданской войны каждый из нас должен работать не покладая рук. Не терять зря времени – вот мой девиз. У семи нянек дитя без застежек.

«Невероятно, – констатировал про себя я, наблюдая за группой, которая направилась к большому столу в конце зала. – Неужели этот дешевый позер и есть великий Зиганшин?»

Взяв сигарету, я полез в карман за зажигалкой. Но зажигалки не нашел, зато нащупал что-то, чего в кармане не должно было быть, – комок смятой бумаги. Я вынул записку и прочел: «Не суй нос в чужое говно».

Мне вдруг показалось, будто после шумной, заполненной автомобильными гудками улицы я очутился в тихой ночи, среди медленно падающего снега… Пока мы сидели в баре, Вероника была слева от меня, я же сидел к ней вполоборота, мой правый карман был почти рядом с краем стола, следовательно, девушка не смогла бы подложить записку. Потом произошло это столкновение с Зиганшиным, и какое-то время вся компания стояла вокруг него.

Возможности подбросить записку не было, если только…

Швейцар сказал:

– Да, она пошла в том направлении. – Десятидолларовая бумажка мягко прошуршала, упокоившись в недрах его кителя. – Спросила меня, как добраться до Рузановки.

Вернувшись в вестибюль, я нашел телефон. Справочная депутатского дала мне адрес Симеона Зиганшина – его квартира находилась в Рузановке.

Я задумался: судя по адресу, этот господин – достаточно важная персона. Рузановкой назывался один из лучших элитных поселков Подмосковья. Жить там мечтала любая тщеславная домохозяйка.

Вероника сказала, что встреча у нее назначена на восемь часов. Я взглянул на часы: было уже почти восемь.

Однако Зиганшин, по крайней мере, какой-то Зиганшин, сейчас ужинал в этом заведении. В Москве же просто неслыханно, чтобы более или менее важный чиновник проигнорировал назначенную встречу. В этом, вероятно, и заключался ответ. Или же у монсеньора Зиганшина есть брат, кузен, просто однофамилец, который занимает какой-то правительственный пост. Или же…