– И вот так из недели в неделю ты слушаешь здесь это все одно и то же? – обратился он к Катерине после моей выжидающей паузы, и нескрываемая ухмылка вновь озаряла его лицо. – Нда…

Каким же еще более омерзительным стало оно в тот момент, будь я поплотнее комплекцией, отпечатала бы на нем все четыре костяшки своей правой руки с кольцом по центру. Аккурат на челюсти, ей-богу. Но, к сожалению, это существо не смогло бы даже понять, за что ему вломили, поэтому стоило ли мараться? Стоило ли?

Катя молчала и неуверенно кивала головой, бросая виноватые взгляды то на меня, то на своего гостя. Жалкое какое-то зрелище, прости, господи…

Я просто улыбнулась с еще более выжигающей мягкостью и, чуть приблизившись в его сторону, негромко, почти шепотом произнесла:

– Знаешь, есть один человек, который в течение пятнадцати лет служил управляющим в крупном страховом концерне. Каждый месяц все страховые контакты, издаваемые его компанией, он регулярно прочитывает, – мерзкая ухмылка продолжала цвести на его узком лице, адресованная уже мне… – Да, он читал одни и те же контракты из месяца в месяц, год за годом. Зачем? Да затем, что жизненный опыт научил его, что только таким путем может он удержать в своей памяти условия этих контрактов.

Ухмылка оставалась, по-прежнему пренебрегая услышанным, в то время как в глазах тягучим сиропом сменялось непонимание.

– Это был богатый человек. Это был ценный и уважаемый сотрудник, который мог организовывать не только работу компании, но и самого себя. Это был достойный человек. Именно поэтому об этом человеке говорят по сей день, а о ком-то не вспоминают и при жизни… Подумай об этом.

Затем я резко отстранилась и, смотря теперь уже со своей высоты на это примитивное создание, закончила:

– Я больше вас не задерживаю. Выход напротив ресепшена.

– Можно, можно было, конечно, переубедить, Игорь Викторович, я знаю. Можно было в очередной раз все разжевывать и проглатывать вместо него, но зачем? – митинговала уже я за столом эксперта, прождав, как обычно, до победного. – Но если человек не понимает элементарные вещи, я не вижу смыла переубеждать его в этом.

– Всегда есть способ переубедить человека в том или ином, – его серые глаза старались излучать участие, но утопали в усталости, скопившейся за день от переизбытка лиц, фраз и мнений. А ему еще собрание предстоит… – И вы знаете, какой именно, г-жа Батунина. Хорошо знаете…

Знаю, знаю. Все элементарно: заставь человека просто захотеть сделать то, что нужно тебе. Уж каким способом – дело десятое. Помню, что грубые методы влекут за собой неблагоприятные последствия.

Я виновато кивала в ответ, прогоняя в голове все эти мысли, и нервозно скребла маникюром по красному бархату стола.

– А вы опять пережестили. Зачем вы убиваете людей?

Я аж опешила от такого вопроса. И на мгновение уставила на него свои удивленно-расстроенные глаза: «Он что, правда думает, что я могу кого-то убить?»

– Меня не зацепил его вопрос, Игорь Викторович, нет, – залепетала я. – Любая глупость имеет объяснение. Меня вывела надменность, с которой он выражал все свое никчемное отношение. Вы же сами видели. И, как сами же говорили, не незнание страшно – страшнее нежелание понять. И ломать такие стены без толку – есть куда более продуктивные занятия, это мое мнение…

Он снова улыбнулся и завертел в руках телефон.

– Чего бы вам хотелось, г-жа Батунина? – выдал вдруг он, что я опешила второй раз за последние несколько минут. Не зачастили ли вы, г-н Патанин?!

Я многозначительно молчала…

Знали бы вы, Игорь Викторович, чего я на самом деле хочу… Любыми способами, любыми методами. Настолько, что сама боюсь себе в этом признаться. Знали бы…