Катерина отложила ложку и укоризненно воззрилась на дочь. Я не мог не заметить, что присутствие в квартире офицера добавило ей уверенности в себе.

– Не позорь меня, – тихо попросила и продолжила накладывать плов в переполненную тарелку.

– Лерка-злючка! – закривлялся Вадик.

Чувствуя, что сейчас разразится смертоносная буря с неблагоприятным исходом, я предпринял попытку:

– Лер, не надо. Пойдём в твою комнату?

– Лерка опять злючка!

– Да заткнись ты! – рявкнула Лера, то ли мне, то ли брату, и вылетела из кухни в гардеробную.

Я прошёл по коридору и увидел, что она облачается обратно в пальто, и попробовал ещё:

– Плохая идея! Может лучше…

Но появление майора заставило меня умолкнуть. Роман снял с крючка на двери все связки ключей, и Лера, услышав их звон, выскочила из гардеробной.

– Отдай мои ключи, – ледяным тоном потребовала она.

Майор молча запер дверь, сжал связки в огромном кулаке и беспристрастно заговорил:

– Я, кажется, ясно изъяснился о побегах из дома. Раз просьба «по-хорошему» так трудно тебе запоминается, придётся объяснить в более доступной форме.

– Знаешь!..

– А теперь, будь так добра, уйди в свою комнату, успокойся и переоденься. Форма одежды домашняя, светлая.

– Как хочу, так и…

– Сегодня я останусь здесь на ночь. Хочешь ты или нет, тебе придётся к этому привыкнуть, ибо завтра я перевезу сюда свои вещи. Можешь не переживать, все ключи к тебе вернутся. Себе я сделал дубликаты, так что отцовские заберёшь в наследство. Разумеется, не сегодня. Вопросы имеются?

Никогда раньше я не видел настолько бледных людей, какой сейчас стала Лера. При виде таких обычно бросаются за нашатырём или вызывают скорую помощь. Онемевшая от шока, она застыла на месте, обморочно шатнулась и совсем тихо прошептала:

– Предательница!

Бросилась в свою комнату и громко хлопнула дверью.

Майор, позвякивая ключами, неприхотливо пошёл следом за ней, и меня это сильно напрягло. Он добился своего, чего ещё он от неё хочет? Отчим есть отчим, офицер есть офицер, а сочетание два в одном и вовсе взрывоопасно и местами токсично. Однако, к моему облегчению, он скрылся в противоположной спальне, и теперь мы могли спокойно поговорить.

Я прошёл в комнату сквозь закрытую дверь и оказался в полном мраке.

Лера швырнула на кровать пальто, зажгла спичкой длинную свечу на письменном столе, и передо мной предстала большая фотография мужчины в деревянной раме. Мне сразу бросилась в глаза натянутая сбоку чёрная лента.

– Если ты сейчас собрался учить меня моралям, – предупреждающе начала Лера, – говорю сразу – подавись своими наставлениями и иди с ними…

В общем, послала она меня далеко.

Ничему учить её я не собирался. В комнату я вошёл с намерением немного успокоить её и постараться как-то поддержать, но траурная фотография остудила мой порыв.

Я смотрел на изображённого мужчину. Мёртвый на мёртвого. Его добродушные глаза заворожили меня, очистили голову от мыслей, и на какой-то момент я забыл обо всём на свете, как забыл, приближаясь к месту своей гибели.

Отец Леры был уже лысеющим, но сохранившим привлекательность мужчиной в пляжной рубашке. Улыбаясь в камеру на фоне моря, он не мог и подумать, что этот жаркий светлый день запечатлеет его в светлой памяти его дочери и будет возвращать её в те времена, когда ещё ничего не предвещало беды.

Лера сидела за столом на низко опущенном компьютерном кресле, вся объятая мраком, и огонёк свечи освещал её лицо. Окно было задрапировано тёмным пледом, и оценить комнату я мог лишь визуально. Застеленная кровать, на тумбочке небольшой ламповый телевизор, ‒ или как он правильно называется ‒ на кресло брошена какая-то чёрная вещь, полки мебельного гарнитура заставлены книгами и разным хламом, а вот на письменном столе ничего лишнего. Хороший по функционалу и стоимости компьютер и фотография со свечой.