‒ Машка, меня приклеило! Добивай!

‒ Чем, блять?! Я её пробить не могу!

Тварь в это время отползает ещё назад. Там раздаётся рык и следом скулёж. Видимо, кому-то из питомцев досталось задней лапой. Баф отравления, сон – тридцать секунд. Дальше появляется ощущение, что я усну спустя эти секунды. Так вот как эта слизь действует ‒ вырубает нафиг!..

Лежу на спине, приклеенный в районе груди и пояса. Тварь сдвигается мне за спину, замахивается лапой и ломает правую ногу, хотя, может, просто парализует её. Боль проходит порог. Ору, не помня себя, это очень больно.

‒ Не ори! – Машкин окрик слышен сквозь затуманенное болью сознание. Удивительно, но боль вскоре спадает. Неокончательно, просто уже более или менее терпимо. Хотя и терпеть такое приклеенным, когда на свою ногу даже посмотреть не можешь, это страшно.

‒ Маш, добей меня! – всё, мне хватит. Без ноги я тут не боец, даже если Машка добьёт эту тварь, я уже не помощник.

‒ Заткнись!

Машкин крик совпадает с воплем твари. Следом скулёж второго питомца, погибающего под лапами матки.

А звёзды… Такие красивые… Лежу и смотрю на них. Баф кровотечение убьёт меня через двадцать две минуты. Задранные статы дали ещё очень большое количество жизни, они заставляют меня мучаться и жить. Глаза закрываются сами собой, боль уходит, и я засыпаю.

Пощёчина, успеваю очнуться, и тут же прилетает вторая. Откуда-то издалека слышится голос:

– Ну и, сколько можно валяться? Очнись ты, долбодятел! Неженка сраная. Ногу ему хрустнуло, идиот!

Ещё одна пощёчина. С трудом открываю глаза. На улице уже светло, голубое небо мне закрывает только морда Инферно, что упорно долбит по щекам.

‒ Где я?

Сознание меркнет от кулака, что прилетел в лоб. Видимо, я проснулся не до конца. Я точно видел Машин кулак. Темнота. Хорошо…

В следующий раз я очнулся уже спокойно. Лежу на камнях, под головой что-то мягкое. На меня смотрит довольный и улыбающийся Олег.

‒ Живой! Вставай давай, – его морда отдаляется, и в поле зрения появляется рука друга.

Хватаюсь за руку, и меня вздёргивают в вертикальное положение. Зрение чуть плывёт и восстанавливается. Оглядываю пространство между камнями. Светлый стоит рядом, Инферно привалилась спиной к камню и что-то жуёт, читая книгу. У неё, кстати, уже двадцать первый уровень. Прислушиваюсь к себе. У меня также двадцать первый уровень. Чёрт, она же загоняет меня на смерть.

‒ Есть хочешь?

Слева от себя обнаруживаю Ласку и Вжика, что внаглую жуют мясо и запивают вином, то и дело передавая бутылку друг другу. Чувство голода тут же напоминает о себе. Да я уже не есть, а жрать!

Молча подхожу, выхватываю кусок мяса из сумки и набрасываюсь на него.

‒ Дай, – тянусь за вином и, сделав три глотка, запихиваю остатки мяса в рот. Чувство насыщения не получаю и хватаю следующий кусок. Прожевав, оборачиваюсь на Олега.

‒ Рассказывай, – сам же жую уже третий кусок мяса, захапав заодно бутылку вина с остатками на донышке. Ребята не возражают.

‒ Да что рассказывать… Я отбой объявил, как ты сказал, и вышел из игры. Когда вошёл обратно, просто уснул. Глаза открыл от пощёчин, Инферно меня лупила. Потом к тебе отвела и сказала вылечить.

Оглядываюсь на Вжика. Он дежурил, значит, должен что-то помнить о нападении. Моего взгляда хватает.

‒ Первым Чипа свалило, мы даже не поняли, что произошло. Успели врассыпную броситься, к камням прижались. Дейл там и приклеился. Армена накрыло вторым плевком. Веруи в темноту бросилась, ну и я следом. А там тварь уже убила волка и меня прямым плевком снесла. Как раз под него подставился.

‒ А я убежать пыталась, но получила плевок в спину и дальше, как все… Тридцать секунд и спать. Драться толку не было, даже две стрелы не пробили её. А с ножами лезть ‒ дурость, – по глазам Ласки понимаю, что ей стыдно признаться в попытке бегства. Но выбора-то у неё не было. В этом она права.