Через полчаса он остановился у входа в муниципальный модуль RONOD-32. Подойдя к своей кабине, он, сверившись с часами, вошел внутрь.

Садясь в кресло, на стилизованную дебелую красавицу «Гретхен», он ощутил ее теплые ласковые объятья рук и ног. Эти объятья привычно успокаивали и он слегка задремал. Когда он проснулся, процедура уже закончилась. На обоих локтевых сгибах приклеен пластырь, а укол специального релакс-тоника закачан в сонную артерию.

Разомкнув ласковые объятья «Гретхен», Грей, слегка пошатываясь, вышел наружу и вскоре вернулся в свое гнездышко.

***

На следующее утро случился сбой – где-то сгорел трансформатор, и Грей впервые в жизни столкнулся с суровой действительностью. Включился бесперебойник, благодаря чему он вообще выкарабкался из объятий SCALER XXIII. Стены, пол и потолок его модуля, покрытые сплошь полиэкраном, и показывающие чудесные пейзажи и картины, на поверку оказались черными, неприглядными перфорированными плоскостями, через которые в модуль подавались все необходимые для жизнеобеспечения компоненты. Воздух, запахи, энергия, еда, вода, галлюциногены, энергетические добавки и прочее. Куб модуля снаружи был окутан целым клубком трубопроводов и подводящих устройств. В центре куба висело кресло – живой биомодуль SCALER XXIII, безжизненный, ржавый пучок проводов, приборов и неподвижных сервоприводов. Без энергии все его жизненное пространство имело жалкий вид помойки. Почувствовав нехватку воздуха, Грей поспешил выбраться наружу. Оказавшись на улице, он ужаснулся от окружающего его вида. Обшарпанные безликие строения, все свободное пространство земли завалено безжизненным металлом, мертвыми механизмами, вышедшими из употребления. Пробраться через эту свалку можно было только на летающем скутере.

– Почему он этого никогда не замечал? – мелькнуло в голове – И запахи, куда делись запахи розовых орхидей? Вместо них стоял устойчивый аромат помойки.

***

– Дорогая, Наг, как тебе спалось? – участливо склонился к любимой Рел Лефкор.

Она, сладко потянувшись, улыбнулась ему ласково и умиротворенно. Ее белоснежное трико своим отливом красиво подчеркивало рельефы ее молодого тела. Он поцеловал ее в щеку и спросил, какой коктейль ей приготовить. Она, задумавшись на мгновение, попросила «Слезу вампира». Рел и бровью не повел, хотя считал, что утро следует начинать с чего-нибудь более целебного. «Эх, молодость, – подумалось ему – хорошее время, когда можно не взвешивать, с чего начать утро.» В свои 120, он себе такого позволить не мог. Личный геронтомонитор составлял ему строжайшее меню на несколько дней вперед.

Он загляделся на возлюбленную, поправил белоснежную бабочку и посмотрел вдаль. Пальмы и море, солоноватый, йодистый воздух и утренний коктейль после заплыва в бассейне – что может быть лучше? Его мысли, не фиксируясь на чем-либо конкретном, праздно перескакивали с предмета на объект, с объекта – вдаль и обратно, на изгибы молодого тела Наг Ромы. Она это чувствовала и блаженно купалась в фокусе его внимания. Это ее функция и она ее строго соблюдала. Кроваво красный коктейль приятно щекотал небо, и эта ее вольность на завтрак могла быть извинительна только благодаря ее высочайшему происхождению.

Высший свет, каста голубой крови, как хотите, называйте, только эта пара принадлежала к самым сливкам сильных мира сего. Они для большинства непосвященных были небожителями, вечными и нереальными. Основная жизнь копошилась где-то внизу, за невидимыми границами ареала мудрых.

Весь мир давно поделился на две касты: мудрых, живущих вечно, и доноров, жизнь которых полностью зависела от мудрых и поддерживалась только ради обеспечения оных органами и биосырьем для препаратов вечной жизни. Такое распределение ролей одним казалось справедливо и гуманно, потому что позволяло избавить мир от всяких войн, конфликтов и разногласий. Мнения других никто не спрашивал, поскольку они всегда находились в состоянии эйфории. Конечно, это достигалось определенными приемами контроля и манипулирования массой, но, видит Всевышний, методы и приемы были исполнены исключительным гуманизмом, чтобы сырье было высочайшего качества. Между двумя кастами имелась прослойка обслуживающего персонала – лакеи, наблюдатели, охранники, срок жизни которых был в пределах девяноста лет, но строго ограничен.