– В конце концов, это их личные проблемы, меня не касаются так конкретно, пусть полиция разбирается с домашним насилием, а я окажусь просто свидетелем, – уговариваю я себя, понимая внутри, что несу откровенный бред.

Крики тем временем внизу все усиливаются, дедок жрет парня совсем как дикий зверь, вырывая куски из его шеи, но происходит это действо не прямо передо мной. Я не могу разглядеть, что у него с глазами, чтобы точно убедиться, что мир сошел с ума, а мертвые питаются от живых, как предсказано в одном из романов про зомби-апокалипсис.

Зато молодая женщина смогла все же отбиться от бабки, вскочила на ноги, выхватила ребенка из коляски и убежала из парка, в ужасе размахивая одной рукой. Бабка огорченно потрясла башкой и побежала следом за ней к выходу из парка.

Да ей не восемьдесят лет, как по внешнему виду, если присмотреться, а дай бог ‒ шестьдесят, так уверенно она бежит вдогонку за матерью и ребенком.

А дед как-то стал более ловкий, что ли, и более энергичный, как мне кажется, легко как-то слишком перемещается на четвереньках и треплет тело парня, как заведенный.

– А нет, не убежала, черт возьми, – чертыхнулся я про себя, заметив, что бегущую мамочку перехватил кто-то из новых посетителей парка, прибежавших странной, дерганой походкой на раздающиеся крики ужаса. Женщина, не глядя, влетела, прямо в расставленные руки, и они покатились по земле вместе с нападавшим, оставив выпавшего ребенка подскочившей сзади бабке.

Что там стало с ними дальше, я не смог больше на это смотреть, остановившийся и замерший на какое-то время сосед вернулся к своей, теперь уже обычной, бытовой жизнедеятельности для поглощения ближних своих. Расслышав, как застонала неуклюже перебирающаяся за ограждение балкона жена, попробовав схватиться погрызенной рукой за что-то, Григорий мгновенно развернулся и, выставив обе руки вперед, кинулся к своей недоеденной жертве, в прошлом ‒ сильно любимой жене, по три раза на дню любимой, насколько я помню.

Он заслонил широкой спиной от меня произошедшее, поэтому я так и не понял, сама ли отпустила руки Алевтина или он сбил ее своим телом с неудобной позиции. Она просто упала плашмя на бетонное основание вокруг дома после секундного полета и осталась лежать там, вокруг головы начало быстро растекаться пятно крови.

Насколько я это мог рассмотреть одним глазом, вторым я гляжу на соседний балкон, боясь потерять Григория из виду.

Григорий перевесился вниз, тоскливо простонал и застыл в этой позе, пожирая уже только взглядом, одним только взглядом тело своей бывшей жены. У меня мелькнула надежда, что он прыгнет за ней следом и избавит меня от ужасного соседства. Но какой-то инстинкт самосохранения у него, похоже, еще остался, поэтому он только подвывает и таращится вниз, как будто горюет о своей безвременно погибшей супруге.

Все же мы живем на восьмом этаже и вся территория под балконами с нашей стороны забетонирована. Как и парковка для машин блатных жильцов, стоящих всего в пяти метрах от стены дома, сейчас уже почти пустая. Поэтому легко отделаться только ушибами при падении не получится. Что понимает даже такой тупой зомби, хотя и при жизни сосед не производил впечатления особо умного человека. Алевтина выглядела поумней и более развитой, однако неудачный выбор мужика и пришедшая в наш мир Система отправили ее красивое тело на тот свет.

Хотя, как знать, не повезло ли ей сейчас? Так быстро и сразу избавиться от ужаса новой жизни!

Немного тебя погрызли и все, ты уже в раю, если он есть.

Вот тогда я в первый раз назвал изменившихся людей этим словом ‒ зомби. Не очень толерантным, но я подумаю об этом потом. Если выживу сегодня и еще хотя бы завтра.