Такая власть необходима, поскольку человеческая природа и весь мир находятся в состоянии повреждения вследствие грехопадения, поэтому и требуется людям независимая от них (самодержавная), но зависимая от Бога верховная власть, ограничивающая и человеческую мятежную греховность, и действие в мире сил зла. Такая власть защищает не только современное поколение своих граждан, но и духовное призвание народа во всех его поколениях, живших ранее и идущих нам на смену. Признание людьми такой самодержавной власти, служащей Божию замыслу, – не проявление рабства, а самоограничение в борьбе с собственным греховным своеволием и уважение своего народа как надвременного целого. Такова суть православной монархии как строя, наиболее благоприятного для защиты народа от сил зла.

Лишь православное государство относится к человеку как бессмертному существу, созданному для жизни вечной. Этим (а не только преходящими земными мерками) определяются верные критерии как полномочий и законов государства, так и прав и обязанностей гражданина. Православное государство не подлаживается к греховному состоянию человечества (в чем суть демократии), а исходит из «образа и подобия Божия» в человеке. Такое государство призвано обеспечить человеку максимально благоприятные условия полноценного развития – как существа и материального, и духовного, исходя из конечной цели человеческой жизни и смысла истории: достижения Царствия Божия.

Поэтому православная государственность, подобно тому, как во Христе неслиянно и нераздельно соединено Божественное и человеческое, также имеет аналогичное строение. Возникает «симфония» (созвучие) церковной и государственной властей, разными средствами служащих одной цели. Церковь заботится о душах людей, борясь с внутренним злом в них и спасая их для Небесной жизни; государство же, возглавляемое Помазанником Божиим, заботится о жизни земной, ограждая ее, насколько можно, от действия внешних сил зла и создавая Церкви наиболее благоприятные условия для подготовки людей к спасению.

В этом важное отличие Православной Церкви от католической, которая вместо принципа «симфонии» соблазнилась соединением и духовной, и земной властей в руках римского папы. Борьба папства с монархами за обладание государственной властью исказила и монархии – возник западный абсолютизм: независимая от церкви и от ее нравственных ограничений власть королей. В протестантских государствах отказ от симфонии властей принял другую крайность: монарх становился и главою подчиненной ему церковной структуры. (И те и другие западные христиане не сохранили свои монархии, уступив власть иудаизированному капиталу, ибо они все же не могли противопоставить слугам сатаны столь же циничные средства борьбы.)

В этом состоит и важное отличие православного самодержавия (что означает не «абсолютную» власть, а суверенную и политически независимую от других сил) от былого неограниченного абсолютизма западных королей, правивших до победы демократий. Ибо власть православного царя ограничивается условием ее служения Богу. Преподобный Иосиф Волоцкий (один из наиболее правых идеологов царской власти) прямо утверждал, что неправедный царь – «не Божий слуга, но дьявольский»[25] и ему следует противиться даже под угрозой смерти.

Таким образом, в христианскую эпоху только православная государственность была подлинно христианской удерживающей и соответствовала словам апостола Павла о силе, удерживающей мир от пришествия антихриста: «Тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды