– Я бы тоже не придал значение какому-то человеку из метро, который некоторое время идет за спиной у Егора. Если бы не один маленький нюанс.

– Что еще за нюанс? Я что-то не знаю? – Николаев нахмурился.

– Нюанс в том, что этот чудик в капюшоне следит за человеком, который через несколько минут погибнет при невероятно странных обстоятельствах.

– А, ты об этом. Совпадений не бывает, хочешь сказать?

– Именно.

– В этом я с тобой соглашусь, пожалуй. А что там на работе Егора?

– Там только удивление – почему к ним пришел следователь и пытается что-то выяснить. Ведь до сих пор все были уверены, что Егор погиб от несчастного случая.

– Насколько оно искреннее, это удивление? Что тебе подсказывает твое шило… твоя интуиция?

– Все, с кем я общался, были довольно искренни. Одна деталь – за две недели до своей гибели, Егор ездил в город Оренбург в четырехдневную командировку. Коллеге Егора, Надежде, они работают… работали в одном кабинете, показалось, что Егор после приезда немного изменился.

– В чем проявлялись эти изменения?

– Егор… – Максим замялся, обдумывая, стоило ли говорить Николаеву об этой детали, но потом, поняв, что без этого он не сможет обсудить с ним о следующем шаге, решился . – Егор стал какой-то другой, почти перестал общаться, и, самое главное, перестал пить кофе.

– Не понял, – Николаев наморщил лоб. – Ну и что? При чем здесь кофе? Я тоже не пью кофе.

– Егор не мог жить без кофе, пил его литрами целыми днями. А после возвращения из Оренбурга, перестал пить кофе вообще. Мне показалось это довольно странным. По себе знаю – если ты кофеман, то это навсегда. А тут – неделю без кофе.

– Как он объяснял эти свои перемены? Сотрудники, та же Надежда, наверняка интересовались у Егора об этой его метаморфозе.

– Никак. Надежда сказала, что в ответ Егор только загадочно улыбался и молчал.

– Улыбался и молчал?

– Улыбался и молчал, – утвердительно кивнул Максим, виновато улыбнувшись

– Что-то не нравится мне твой вид. Ты на что намекаешь?

Максим снова улыбнулся и промолчал.

– Не хочешь ли ты сказать, что это твое “Егор перестал пить кофе”, и “Егор улыбался и молчал” могут стать основанием для твоей командировки в Оренбург? Не смеши меня, Максим.

Максим вытащил из кармана пиджака сложенный вдвое лист бумаги, положил его перед Николаевым и развел руками.

– Максим, не станет ли наше отделение посмешищем, после того, как окажется, что все твои изыскания не более, чем фантазии, а Егора Никанорова просто случайно придавило дверью?

Максим еще раз виновато улыбнулся и развел руками.

– Не маши руками, словно хочешь взлететь! И не молчи! – Николаев вскочил, забегал по кабинету, потом снова сел. Его раздирали противоречия, он то хотел подписать, то решительно отодвигал от себя лист и ручку. – Нет, это невозможно! Почему ты молчишь?! Не надо мной манипулировать, Максим! Ты же знаешь, я не поддаюсь манипуляциям!

Максим вздохнул и в очередной раз развел руками.

– Твою мать! – Николаев рывком подвинул к себе лист и поставил размашистую подпись. – Но смотри, Максим, если поедешь впустую…

– Сто процентов, что не впустую, – схватив лист, пообещал Максим.

– Два дня! – предупредил Николаев, подняв указательный палец.

– Ни минутой больше, – заверил Максим, выбегая из кабинета.

***

– Меня не будет пару дней. Я еду в командировку, – сказал Максим, положив руку под голову. Вставать не хотелось. Хотелось просто лежать под одеялом и любоваться Катей.

– Надеюсь, в этот раз тебя отправили в какое-то достойное место? – спросила Катя. – Почему тебя ни разу не отправили куда-нибудь в Европу, по обмену опытом? Почему всегда в какую-то глушь?