Вылетел из кустов, из руки уже вырвался рассыпающий искры огненный кнут. Сот увидел разбросанные на земле окровавленные тела, но не удержался и с удовольствием ударил кнутом по пытающемуся уползти раненому. В густом веере искр он не увидел брызг крови и оторванных конечностей, но почувствовал наслаждение – наверное, то же самое чувствует Гхолал, превращаясь в Мортема…

Сот вдруг услышал судорожное хлопанье крыльев. Вскинув голову, он успел увидеть лишь неясный силуэт, затем острейшая боль пронзила грудь, оторвала от земли. Сот попытался закричать, но не смог – кнута в его руке уже не было. Затем он попытался освободиться от причиняющих адскую боль огромных когтей в собственной груди – и лишь тогда пришло осознание того, что раны, нанесенные этими когтями, он пережить не сможет. Без Ласколы, которая осталась в Адолроне, не сможет…

Сот, слабея, попытался рассмотреть огромную тварь, что схватила его, но вместо этого с ужасом увидел мелькающие под ним верхушки деревьев…

Голод терзал, как нож, но сильнее злили онемевшие по самые плечи руки. Огромный двуручный меч, что с легкостью разрубает любого человека надвое, с невыносимой силой тянул вытянутые с ним руки к земле. Туггарт уже давно чувствовал болезненное покалывание под кожей, ощущал дрожащие от долгого напряжения мышцы спины, словно воочию видел стекающие по ним капли пота…

Он знал, что одно слово – и закрытые сейчас двери мгновенно распахнутся. По его желанию в них начнут вносить блюда с жареным мясом всех известных в этих землях животных, что будут истекать горячим соком на широких подносах…

Туггарт зарычал, как зверь. Тяжелое упражнение, которое он выполняет уже не один час, призвано избавить человека от слабостей и научить справляться с любыми прихотями тела. Один из его колдунов, однажды встреченный Туггартом за этим упражнением, выполнял его, просто вытянув перед собой руки. Но ни разу не проигравший за свою жизнь ни одного боя Туггарт был уверен, что для себя он обязан усложнить упражнение настолько, чтобы после его выполнения он был измотан, как после долгого поединка с несколькими противниками. С того момента каждый рассвет Туггарт встречал со своим чудовищным мечом на вытянутых руках и не опускал их, пока пальцы могли удерживать жесткую рукоять…

…Стук в дверь. Туггарт рассвирепел, ибо чувствовал, что может еще несколько минут продержать меч, но в следующий миг его пальцы словно разом лишились всех мышц и костей, и меч резко выскользнул из потных ладоней…

– Входи! – оглушительно даже для самого себя крикнул Туггарт, поймав падающий меч и, не глядя, вернул его в ножны. По телу разливалось тепло, мышцы с наслаждением расслаблялись, и Туггарту пришлось усилием воли сдержать растягивающиеся в довольной улыбке губы.

Двери медленно раскрылись внутрь огромного зала, где тренировался Туггарт, и через них прошел огромный, закованный в броню воин. Пока он не начал говорить, Туггарт отметил высокое качество доспехов, что скрывали все тело человека, кроме глаз, и с долей досады подумал о том, что зря казнил создателя этой брони за двухдневное опоздание.

– Главнокомандующий разведотрядами северных территорий прибыл, мой господин!

Туггарт заметил, что глаза вошедшего в его покои воина на мгновение скосились в сторону ложа, где под тяжелыми шкурами шевелились рабыни.

– Имя! – резко потребовал Туггарт.

– Эрруантр! – тут же отчеканил воин.

– Твое имя, мечник! – раздраженно произнес Туггарт.

– Аволис, мой господин!

– Как давно ты вступил в ряды моей личной стражи? – Туггарт сделал шаг.

– Семь дней назад, мой господин! – Аволис теперь смотрел только прямо, мимо колон, что выходили на балкон, за которым неспешно поднималось солнце.