кни́зу,
к пропущенному и
будто бы не замеченному,
при увлечении прелестью
торса,
месту,
стыдливей всего скрываемому,
но, безусловно,
предположенному
обоими
при уговоре о свидании.
Здесь уже диктуют правила
перпендикуляр восстания и
горизонталь
влечения,
уже избыточного,
о коем она
наслышана,
ей знакомого
чуть ли не
с поры
её
взросления
по окончании
детства.
Демон страсти,
не входя в противоречие
с сутью общей теории
относительности,
очертясь,
демоне́я,
деревенея,
упорно ласкает лоно,
вздымая до небес и выше
встречное жадное,
зазывающее,
ласкающее,
обволакивающее
соучастие.
И взрывается функция мирового
времени;
пространством напрочь забыто,
что оно есть сам космос;
самый ближний гром не слышен;
в экстазе неугомонное подлежащее! —
в искрящуюся
вихревую бездну
упоительного восторга
оно несётся
вместе
со своим сказуемым.
Как серебристый взвон бокалов —
бьётся,
трепещет
талия;
в атаке бушующая,
отуманивающая,
неудержимая
нега;
бёдер
лихая,
божественная,
ликующая
пляска;
труднее и
сбивчивее дыхание;
набухшие перси
вздымаются отрывистее, чаще;
а губы в губах – купаются.
Если такому взаимодействию
есть преграда, то, несомненно,
она —
одна и
единственная.
Демон, спеша и я́рясь,
как обезумевший,
в предвкушении высочайшего
вознаграждения,
ей не оставит
никакого шанса,
тараня её,
разрывая,
ломая,
причиняя боль и
страдание —
по́д-лежащей,
вводя её в отчаяние,
мгновенно переходящее
в оглушающий
обоюдный
ступор
финальной
страсти!
Семя теперь в надёжном месте.
А как чарующи и ко времени
последующие,
пусть короткие,
минуты расслабленности
и
усыпляющего,
сладостного,
сладкого
изнеможения!
И не выпорхнёт даже шёпотом
возникавшее ранее,
совсем недавно,
и упрятанное
глубо́ко,
будто б забытое:
«что́ – потом».
Но, как всем хорошо известно,
завершение —
начало нового.
Будет и у неё оно,
у настоящей женщины,
как продолжение
её желанию,
уже вы́свобожденному
окончательно,
подкреплённому
наивысшим и
возвышающим
удовольствием,
ей полученным
то́лько что;
и к нему она
готова
уже
снова,
не сходя с первого,
её увлекшего,
как рассыпанное
многоточие,
ложа,
обогретого
её
спешащей
виражной
страстью.
Демону это и вовсе на́ руку;
он – на волне удачи,
головокружительного везения;
с лёгкостью принимается
её устраивающее,
нетерпеливо ожидаемое
ею
молчаливое
ласковое,
трепетное
его
приглашение,
обозначенное всего-то
хотя и лёгким,
но
настойчивым
прикосновением…
Дальше не будет уже счёта
очередным восхитительным
началам в це́пи такого
неостановимого,
обессме́ртливающего
продолжения, —
с необъятной желанной траты —
колоссальной сдачи, —
эквивалента
женского
счастья!
Как ещё сказано в словниках и в анналах:
достойные, чудные копии —
с потрясающего и
великолепнейшего
оригинала!
– Аой!
Она станет невестой,
женою, наложницей, разведёнкою,
даже, возможно, шлюшкою.
Это уже по ча́сти че́сти,
важной самой по себе; но
что должно это значить
в жизни? Конечно, случай —
лучший
вестник
вселенной;
по тавтологии, он случается
очевидно,
всегда случайно;
без него не обходится
и в судьбе,
предназначенной
настоящей
женщине.
К ней прилепятся
обязательно
жених, мужья – не вполне