– Его жена?.. Верь ты больше, что они там говорят. Они даже обручальные кольца не носят, ни он, ни она!

Пон-Бриан принадлежал к тем, кто видит вещи такими, какими хочет их видеть, он с большой легкостью превращал малейшую догадку в абсолютную очевидность и действовал затем с чистой совестью. Он почти убедил себя в том, что Анжелика свободна. По его версии, она была одной из тех прелестных преступниц, чем-то провинившихся перед обществом, от которых королевство избавлялось, высылая их в дальние колонии; де Пейрак мог ее подобрать где-нибудь на островах Карибского моря. И если он смог завладеть ею, почему не попытаться сделать это Пон-Бриану? Его друзья ушли. Он стоял теперь один, прислонившись к ограде, и курил, не спуская глаз с двери кладовой, за которой исчезла Анжелика.

В это время на другом конце двора граф де Ломени-Шамбор, превратив пустую бочку в стол и усевшись за него, читал письмо преподобного отца д’Оржеваля. Ибо утреннюю мессу в Катарунке служил не сам д’Оржеваль – глава миссии Акадии, а всего лишь один из его помощников, некий отец Лепин; он-то и привез полковнику послание от своего духовного начальства.

Де Ломени читал:

Любезный друг мой!

Меня чрезвычайно огорчает, что я не могу встретиться с Вами. Но неожиданное, я бы даже сказал, сверхъестественное происшествие настолько потрясло меня и ввергло в столь жестокую лихорадку, что я вынужден был прервать свой путь и вернуться – это стоило мне немалых усилий – в деревню Модезеан, и пока еще я не могу найти в себе сил покинуть одра болезни. Однако обстоятельства заставляют меня взяться за перо.

В деревне, где я сейчас обретаюсь, собрались пришедшие сюда с верховьев Коннектикута наши верные абенаки, патсуикеты вместе со своими вождями. Они только ждут сигнала, чтобы присоединиться к Вашему отряду и помочь выполнить Вашу священную миссию: побороть не только ирокезов, бродящих сейчас в этих местах, но также и нежелательных чужестранцев… Это завершило бы наши действия двойной победой. Сегодня, в День святого архангела Рафаэля, я не могу не вспомнить о Вас, читая слова: «Рафаэль, ангел Божий, схватил демона и заковал его в цепи… Ибо тот, кто служит Богу, может открыто идти в бой, не прибегая к уловкам».

Де Ломени без труда понимал, что таят в себе символы д’Оржеваля, друга его детства. Де Пейрак и его люди, прибывшие к истокам Кеннебека, – это «англичане, еретики, проникающие за ними вглубь страны…». И вот он уже «закован в цепи и стерт во прах Вашими стараниями». Граф де Ломени нервно теребил бородку. Произошло недоразумение… Преподобный отец ни минуты не сомневался в том, что граф де Пейрак должен быть пленен вместе со всем своим окружением. Он даже не допускал мысли о каком-либо соглашении с ним. Но почему же тогда он сам не приехал в Катарунк, встретившись на днях с Пон-Брианом, Модреем и Л’Обиньером? Неужели появление этой женщины на коне, которую они приняли за дьявольское наваждение, было причиной его внезапного бегства?

Де Ломени вспомнил, что весной прошлого года не кто иной, как тот же отец Себастьян д’Оржеваль, просил вооруженной помощи против иностранцев, прибывших в Акадию. Полковник был уже готов сесть в лодку и отправиться вниз по реке к д’Оржевалю. Он добрался бы до него сегодня вечером и послезавтра мог уже вернуться назад. Но он тут же отбросил эту мысль. Де Ломени знал, что в данный момент он не имеет права покинуть своих солдат и краснокожих союзников. Настроение у всех было весьма неустойчивым. И его присутствие здесь было необходимо, чтобы избежать опасной вспышки.

Я с нетерпением жду от Вас вестей,