Но отчего ее отражение было хотя и ослепительным, но слегка затуманенным? Наверняка причиной тому был был горячий пар, поднимавшийся из приготовленной для нее деревянной ванны. Она попробовала протереть зеркало, однако это ничего не дало.

Из этого Анжелика сделала вывод, что она немного пьяна. Правда, причиной тому, скорее всего, было не выпитое, а крайняя усталость от всей сегодняшней суеты.

Когда глубоко за полночь ты наконец остаешься одна, неудивительно, что у тебя немного кружится голова. И теперь она находила отдохновение и даже некоторое удовольствие в таком скучном занятии, как отстегивание бесчисленных булавок.

Это чудесное платье ее не подвело. Договор, который заключают между собою Женщина и ее Наряд, секретный пакт о том, что они должны умножать красоту друг друга, не был нарушен. Анжелика была рада остаться одна. За последние годы она привыкла к свободной жизни, и теперь ей казалось, что она более никогда не сможет стать придворной дамой, окруженной многочисленными служанками и лакеями. Во всяком случае, не сейчас… А ведь оставалась еще проблема с этим цветком лилии на плече, этим позорным клеймом, из-за которого она могла довериться лишь самым преданным служанкам.

Ничего не поделаешь! Пусть пальцы исколоты булавками, зато она сможет насладиться одиночеством в эти первые минуты отдыха в квебекском доме Вильдавре, о котором маркиз так много рассказывал.

Она наконец сняла пластрон и расстегнула корсаж. Он обтягивал грудь и талию по нынешней моде, как вторая кожа, подчеркивая изящество ее форм, и был немного тесен, особенно сегодня, после обильной трапезы.

Анжелика отбросила и пластрон, и корсаж подальше и вздохнула с облегчением. Затем, запустив пальцы в волосы, приподняла их, чтобы дать отдых затылку. Потом снова посмотрела на себя в зеркало. Отражение ее было прекрасно, хотя и по-прежнему туманно. Она стояла в тонкой батистовой рубашке, сквозь которую просвечивала белая кожа и два более темных пятна там, где были соски.

Над зеркалом висело огромное распятие из слоновой кости и серебра. В доме Вильдавре распятия были повсюду, однако они были так красивы, что воспринимались как произведения искусства, а не предметы культа.

Анжелика закончила развязывать шнурки последней юбки, и та, соскользнув, упала на пол.

Иоланда помогла ей снять верхнее платье, после чего Анжелика ее отпустила.

Теперь и юбки, и серебряные кружева лежали на полу. Молодая женщина переступила через них, оттолкнув ногой. Сняв рубашку, она осталась обнаженной. Она перевязала волосы лентой, приблизилась к ванне и, еще раз вздохнув, ступила в горячую воду. Дневную усталость как рукой сняло. Ее охватило блаженство, она выкинула из головы все мысли и, облокотившись на край деревянной ванны, погрузилась в мечтания.

Она в Квебеке. И это для нее звучало почти так же гордо, как в тот день, когда она, стоя на ступеньках королевского цветника, осознала, что ОНА В ВЕРСАЛЕ.

Важно было оценить, какой путь ей пришлось преодолеть, чтобы прийти к этой победе.

Она находится в городе. В городе французской провинции, с его домами, церквями, садами, лавками.

Она лежит здесь, погрузившись в горячую воду, и вокруг нее – тишина безмятежной ночи. Зеркала отражали ее расслабленное тело. Висящие повсюду, они увеличивали эту клетушку с резными деревянными стенами, в которой сибаритствующий маркиз оборудовал роскошную ванную комнату.

В конце концов они все-таки добрались до этого так красочно расписанного Вильдавре дома, расположенного в Верхнем городе Квебека, столицы Новой Франции.

Они смогли попасть в дом еще до наступления темноты, что было почти так же сложно, как и сама высадка в Квебеке. Каким чудом им удалось в конце концов все-таки достичь этого дома, который маркиз так им расхваливал?