Но я закутывалась поуютнее в одеяло, и мне становилось немного легче от мысли, что и это одеяло, и вся мебель в нашей нью-йоркской квартире достались нам от Олиных и Лешиных друзей – как будто, проводив нас тогда на перроне, Оля с Лешей передали нас в другие заботливые руки.
Глава 5. Самый длинный день
Я стояла перед четырехэтажным зданием школы и что есть силы сжимала папину руку. Папа тянул меня вперед, но я не поддавалась.
Вокруг нас роилась пестрая, шумная толпа. Здесь были дети, родители, няни, коляски с орущими младшими братьями и сестрами. Перед глазами мелькали разноцветные рюкзаки, футболки с супергероями, кроссовки, сумки для ланча, заколки в волосах, мягкие игрушки и бутылки с водой.
У меня кружилась голова.
Первый день школы проходил в Нью-Йорке как-то странно. Никаких вам праздничных линеек, белых бантов, никаких песен и речей. Цветов тоже ни у кого не было. Родители просто подводили детей к входу в школу, обнимали, и те уходили внутрь через двойную дверь.
Только мы не двигались с места.
– Пап, как я там буду? Я ничего не понимаю по-английски.
Папа присел на корточки и обнял меня.
– Ты такая смелая, такая умная и талантливая, что не успеешь оглянуться, как будешь лучшей ученицей в этой школе, честное слово!
– Пап, я не хочу…
Уже прозвенел звонок, мимо нас прошмыгнуло еще несколько опоздавших детей, и возле входа в школу мы с папой остались одни. Через некоторое время к нам вышла молодая симпатичная женщина с длинными темными волосами и колечком в носу. Она улыбнулась и сказала папе что-то по-английски. Потом протянула руку в нашу сторону.
Нет, папа, пожалуйста, не надо… не отдавай меня ей…
Но папа передал женщине мою руку, и она потянула меня за собой.
Я уже приготовилась заплакать, но папа прокричал мне вслед:
– Не раскисать!
…Да, не раскисать. Эта драматическая история произошла прошлым летом на нашей подмосковной даче. В тот день Леша и Оля принимали на веранде гостей и, как водится, вели с ними скучные взрослые разговоры, а я от нечего делать забрела в наш знаменитый малинник. На самом деле он давно уже превратился в крапивник, но я все-таки надеялась отыскать там хоть пару ягодок.
Я долго плутала по крапивным джунглям, лавируя между жгучих зеленых кустов, и в конце концов все-таки нашла пару ягод. Именно так: две несчастные малинки. Я была так горда собой и так спешила похвастаться своей находкой, что не заметила могучий корень писательской сосны, который полз по земле. Я споткнулась об него и полетела – прямо в самую крапивную гущу.
Вообще-то обжечься крапивой – не такая уж и трагедия, с кем не бывало. Но на мне были только шорты и маечка, очередной подарок от Оли из «Детского мира», и поэтому на моем теле не осталось ни одного неужаленного места. Я заорала так, что если в малиннике еще и было несколько не обнаруженных мною ягод, то теперь они уж точно слетели от ужаса на землю.
Первым на место происшествия прибежал Леша, как водится, в своих красных штанах. Он поднял рыдающую меня на руки и вынес из крапивы. А потом поставил на землю и строго сказал:
– Не раскисать!
– Как это не раскисать? – От удивления я даже перестала плакать.
– А вот так – взять и не раскисать.
Тем временем к нам уже сбежались все: мама, папа, Оля, гости и Ляля.
– Бедная моя девочка, – застонала мама и бросилась обнимать меня и рассматривать ожоги.
– Ну зачем же ты туда пошла? – сокрушался папа.
– Несчастный ребенок, – запричитала Оля.
Ляля тоже хотела поучаствовать в этой семейной идиллии и поэтому принялась делать сразу все, что умеет: виляла хвостом, лаяла в голос, а потом легла на землю и раскинула в разные стороны все четыре лапы, требуя, чтобы ей почесали живот.