Наступил момент, когда он окреп настолько, что смог впервые выйти из палатки. Его собственная одежда пришла в негодность, однако у Файзали нашлось кое-какая его собственная одежда, которая стараниями Зухро и Мадины, перешившими ее, теперь стала Андрея.

Андрею глубоко запал в память тот момент, когда он, опираясь на палку-костыль, впервые вышел на улицу из палатки. В лицо ему ударил холодный воздух, принесенный ветром. Земля вокруг, редкие деревья и горные вершины были покрыты снегом. Андрей огляделся. То, что он увидел, поразило его: несколько десятков палаток, хижин, построенных из глины и хвороста, раскинулись по небольшой долине у подножья горного хребта. На первый взгляд в лагере было около пяти сотен человек, которые теперь занимались тем, что пытались найти пропитание для себя и своих семей. Женщины, закрыв лица платками, готовили еду в казанах, кастрюлях или другой приспособленной посуде, прямо на улице. Воду таскали в кувшинах из родника на склоне горы. Как сразу было видно, положение людей, вынужденных покинуть свою родину и насиженные места, было весьма бедственным. Нехватка продуктов питания, лекарств и вообще вещей первой необходимости делали импровизированный лагерь беженцев очагом болезней и страданий.

Андрей, слышал от Файзали, что иногда сюда наведывались люди из иностранных гуманитарных организаций и привозили с собой продукты: муку, крупы, масло и т. д. Но это была капля в море. Иногда местные, афганские, полевые командиры привозили сюда кое-какие продукты, но за это местные жители (беженцы), в основном мужчины, должны были отрабатывать у них. Никто не знал, какую работу они делали. Иногда некоторые мужчины не возвращались, но даже те, кто возвращался, ничего не говорили.

Самым добротным зданием в лагере была мечеть. Это было одноэтажное глинобитное здание, выкрашенное и отбеленное в белый цвет. Местный священник, мулла, пять раз в день созывал всех на молитву. Практически все мужчины в лагере, повинуясь его призыву сходились и начинали коллективно молиться, читать намаз. Помимо молитвы, мулла вел среди своих прихожан проповеди. В них он рассказывал о долге каждого мусульманина перед Всевышним защищать свою родину и призывал мужчин вступать в отряды вооруженной оппозиции и возвращаться в Таджикистан для ведения джихада. Он обещал рай на небе и благополучие на земле тем, кто последует его призыву. Некоторые молодые люди, вдохновленные его призывами, вступали в ряды таджикской оппозиции и покидали лагерь беженцев. В ответ священник раз в месяц передавал их семьям либо небольшие суммы денег, либо незначительное количество продуктов. Но все равно этого для жизни тоже не хватало.

Файзали тоже регулярно ходил в мечеть. В первую очередь он не хотел выделяться среди остальных. Он молился со всеми, а также соблюдал все мусульманские обряды, но проповеди муллы пропускал мимо ушей. Он считал, что никакая религия не может натравливать брата на брата, а тем более ислам.

Андрея пока Файзали с собой не брал. Тот был слишком слаб. Но дома он уже начал готовить его к тому, что придется посещать мечеть и стал рассказывать ему как следует себя там вести.

Последнее время они старались разговаривать только на таджикском языке, что бы Андрей к нему привык и не вызвать подозрений у соседей, которые знали, что в палатке у Файзали находится его раненый племянник. Местные жители, афганцы, говорили на языке дари, одной из вариаций персидского языка (впрочем, каковым является и таджикский), но люди, говорившие на этих языках, отлично понимали друг друга. Файзали и сам неплохо владел дари и старался обучить ему Андрея. Он также рассказал Андрею, что в Афганистане, особенно в приграничных и южных районах очень распространен язык пушту, на нем говорят народы пуштунских племен. Файзали еще говорил Андрею о многочисленных узбекских, киргизских, туркменских народах и о загадочных хазарейцах и нуристанцах населяющих эту страну и говоривших на своих языках.