Закончив лекцию, Варяг принялся вбивать в нас навыки: правильный хват, выбор позиции и техника удара или укола. Потом началась долгая и муторная работа. В первые две недели к концу занятий мы выползали из зала, не чувствуя конечностей. А мастеру хоть бы хны. На то он и мастер. Варяг посмеивался и утверждал, что ещё через месяц мы будем драться с ним на равных… почти. Сомневался я, однако.

Тренинги шли сплошной чередой до Нового Года. А потом случилась свадьба. Формальность, конечно, но для Лары важная. Она почему-то волновалась и тщательно готовилась. Я, молча, удивлялся: что там готовиться, надеть костюм, обменяться кольцами, прилюдно облобызаться и поклясться в вечной любви и верности. С другой стороны, зачем клясться, когда мы и так друг без друга жить не можем. Но она готовилась, и я делал вид, что тоже готовлюсь.

К моему удивлению, после регистрации нас на настоящей карете, запряжённой четвёркой лошадей, повезли в главный культурный центр Лукоморья с залом на пять сотен мест. Ещё больше я удивился, что в зале яблоку негде было упасть. Интересно, кто из нас так популярен я или Лара? Фуршет, фейерверки, цветы, тосты всё слилось в большой калейдоскоп.

На другой день мужики организовали народные гуляния с костюмированными приколами, масками, переодеванием, похабными частушками и пьяными тоже похабными конкурсами, скоморохами, и ещё бог знает с чем. Два дня нам с женой потребовалось, чтобы прийти в себя после такого потрясения.

Потом жизнь вошла в обычное русло: учебные бои, лекции, конные и языковые практики, психологическая и медицинская коррекция. И ко всему этому в январе к занятиям подключился мастер-металлург, выдающийся знаток секретов металла и кузнец Хухренко Богдан Иванович, которого мы сразу прозвали «Сварог».

Пред нами он всегда появлялся в длинной холщёвой рубахе, большом кожаном фартуке с нагрудником, кожаных нарукавниках и широким ремешком на голове. Средний рост, широченные плечи, могучие ручищи с мозолистыми ладонями, окладистая борода и глубоко посаженные глаза под кустистыми бровями дополняли портрет. К нашему удивлению и удовольствию, он изъяснялся на вполне современном языке, пересыпая речь множеством терминов и крепких словечек.

– Насколько я знаю, едрён матрён, вы все собираетесь надолго отправиться в довольно отсталую историческую реальность. А посему должны знать, что во все времена первым человеком во всех закоулках ойкумены был кто? Правильно – коваль. Он и кузнец, и жрец, и дудец, и ездец, и п… ещё хрен знает какой авторитет. Почти колдун, и его слово в поселении – закон. А коли так, то, отправляясь туда, вы должны быть с ним на равных, или даже превзойти его в мастерстве. Тогда выше вас будет только князь и жрецы, да и то вряд ли.

Слушайте меня внимательно и не ленитесь махать ковадлом, что для ума и здоровья шибко полезно. Да, и смастерить для себя что-нибудь сможете, ведь там в магазин не зайдёшь и нужную хреновину не купишь. Вы должны стать, как та бабушка, что потеряла носок, да новый связала.

Кто есть кузнец? Ремесленник? Нет. Знаток железа и металлов? Не только. Кузнец есть творец, изобретатель, исследователь, хранитель традиций. А уж с кем он дело имеет с богом или чёртом, неважно.

В древней Руси железо добывали в плавильной печи сыродутным восстановлением из рыжей болотной грязи, реже из бурого железняка. Из домницы железо выходило в виде кома губчатой массы весом до полупуда с большой примесью шлака. Эту крицу предварительно проковывали каменным или дубовым молотом на дубовой колоде, вышибая из поковки всякий шлак и мусор. Технологию стали, или по-старинному – уклада, освоили только в готские времена, и занимались её изготовлением особые мастера-укладники.