– Мата бэла, – произнёс Мигель, прерывая её, – давай сядем на лошадок и поскачем, поскачем прямо под эту горку.

Антра пришла в себя:

– Микеле, какую горку?

– там… ну, там, где золотой меч на солнышке горит… такой, как этот, – он подошёл к стене и снял старинный двуручный меч в позолоченных ножнах.

– Микеле, дорогой, это не игрушка, давай повесим его обрат-но на стену.

– Мата бэла, давай повесим, но сначала я отрублю голову до-менику. он плохой, он деток убивал и меня убивал, а когда я не стал убиваться – матушка не велела, – тогда доменик сказал, что я святой. А я сказал, что не дам ему деток на самхейн* убивать, а он дал мне молоко Мата бэла, и я много лет не помнил, кто я такой, а теперь я знаю, доменик сидит на цепи и ждёт, когда я его спасу. А я ему всё скажу, какой он плохой.

Антра обняла безумца, прижала к себе:

– Молчи, Микеле, молчи, ты разрываешь мне сердце.

Молчальник стоял повернувшись к ним спиной, но плечи его содрогались от рыданий. теперь они знали всё, или почти всё…

* самхейн – древний кельтский праздник «конца лета», Хэллоуин в хри-

стианском календаре.

Глава IV. Консилиум

итак, они узнали самое ужасное. Психическое состояние Мигеля лишь от части можно было считать следствием потрясения, вызванного осознанием его жизненной катастрофы по вине маркиза де спады. Этот негодяй отравил мозг мальчика колдовскими снадобьями. и, возможно, те изменения, что произошли в отдельных участках мозга, уже необратимы, и их внук и брат обречён до конца своих дней оставаться полуидиотом. Молчальник и его талантливая ученица хорошо знали о различных способах лечения бесноватых и буйно помешанных. Это были, например, анатомические приёмы, когда специально повреждались участи мозга лобных долей. об этом знали издревле и могли проделывать знахари и колдуны примитивных туземных племён, проникая длинными шипами растений через глазные проёмы в мозг человека. европейских врачей, перенимавших этот опыт и «лечивших» бесноватых с помощью стальных спиц, инквизиция приравнивала к колдунам и подвергала аутодафе. Многие, подвергшиеся такому «лечению» – как правило, это были закоренелые преступники, – превращались в полных идиотов. но использовались и различные природные яды. Что это за «молоко», которым де спада опоил Мигеля? страшно подумать, какие ингредиенты использовал де спада. он знал многое о приготовлении ядов со времён аббата Гиббура и знаменитого дела отравителей, но откуда у него знания о ядах южных стран, о ядах колдунов культа вуду на Гаити или подобных?! о них рассказывал Молчальнику и Антуану Хайме Усаторре.

необходим был консилиум. Прежде всего, нужно вызвать в замок доктора леблана, аббата жерома Куаньяра, да и Хайме кое-что знал о практиках туземных колдунов в океании и на Карибах. далее, необходимо было проникнуть в тайное логово секты де спады, там наверняка есть лаборатория ядов. её захват даст возможность подробно изучить находящуюся там коллекцию ядов и противоядий.

не теряя времени, Молчальник отрядил дрюо и с ним двух дворян в Мон-сен-Мишель за Куаньяром и голубиной почтой отправил послание Антуану. но когда получит письмо командор, Молчальник не знал. дело в том, что перед тем, как отправиться на показательные стрельбы в Голландию, фрегат должен был пройти переоснастку и ремонт стоячего такелажа. необходимо было также пополнить боезапас, а главное – провести очередные учебные стрельбы перед предстоящим серьёзным испытанием в Амстердаме. Антуан взял на борт Пьера и Гастона, они должны были осваивать технику морских стрельб под руководством самого Камю и Хайме Усаторре, изучать баллистику, тактику встречной артиллерийской дуэли, ночные стрельбы и многое другое. Гастон в отсутствие Франсуа тардье выполнял также обязанности второго помощника капитана. Командовал всеми работами и учениями Фронтенак, а Антуан умчался в Париж за инструкциями от регента. но за три дня до выхода в Амстердам «диана» уже стояла на