«– Я не понимаю, – сказал он тихо, – что же ты хочешь?»

Не сразу поймет он Анну Сергеевну, как не сразу поймет и себя самого.

А пока герой переживает сложную гамму чувств: «он был растроган, грустен и испытывал легкое раскаяние». Ведь эта молодая женщина не могла быть с ним счастлива, в его отношении к ней всё-таки «сквозила тенью легкая насмешка, грубоватое высокомерие», и если она не почувствовала этого, то, значит, «он казался ей не тем, чем был на самом деле, значит, невольно обманывал её…»

Расставшись навсегда, потому что, как сказала на прощанье Анна Сергеевна, – «не следовало бы вовсе встречаться», – каждый из них вернулся к своей прежней жизни: Гуров – в суетную Москву, Анна Сергеева – в казенный город С.

И вот тогда-то вместо того, чтобы навсегда исчезнуть из памяти, Анна Сергеевна, неожиданно для Гурова, прочно проросла в его душе. Нет, она не снилась ему, просто она всюду сопровождала его, как тень. Не смогли московские снега замести ярких красок ялтинского приключения. Всё, оказывается, осталось с ним: и раннее утро с туманом в горах, и поцелуи украдкой, и встреча парохода из Феодосии. Более того, всё начинало приобретать свой глубокий смысл, который тогда Гурову был неведом. Теперь в полной мере он смог понять, что он встретил редкую, очаровательную женщину, что всё происшедшее с ним в Ялте было красиво, поэтично, интересно.

И это открытие так завладело его душой, что московская сутолока – эти бестолковые ночи и незаметные дни – стала невыносимой. Стала невозможной жизнь без любви. И хотя даже про себя Гуров не произносит ещё этого слова, хотя мотивирует свою странную поездку в город С. весьма неопределенно: «Зачем? Он и сам не знал хорошо. Ему хотелось повидаться с Анной Сергеевной…» – ясно, что ведет теперь его по жизни сила властная. Именно она теперь будет определять все его мысли, дела и поступки. Имя этой силы – любовь.

А что же Анна Сергеевна? Как живет она со своим фон Дидерицем в доме за длинным серым забором с гвоздями? – Она несчастна. Её любовь к Гурову – единственный яркий эпизод в жизни, где всё, кажется, подернуто серой пеленой скуки и безысходности. «Серый» – основная характеристика казенного города, который, как в ловушку, поймал мечты Анны Сергеевны о лучшей жизни.

В гостиничном номере, в котором остановился Гуров, «весь пол был обтянут серым солдатским сукном», на столе стояла чернильница «серая от пыли», постель была покрыта «дешевым серым, точно больничным, одеялом». Про серый, будто ощерившийся гвоздями забор мы уже упоминали. Что же прояснила короткая встреча Гурова с Анной Сергеевной в театре? Он при первом же взгляде на неё со всей очевидностью понял: «…для него теперь на всем свете нет ближе, дороже и важнее человека». Он испытал неведомые доселе сильнейшие эмоции: «сердце у него сжалось», у него «сильно билось сердце»; обращаясь к ней на людях, он говорил «дрожащим голосом, улыбаясь насильно».

Она пребывает в таком же состоянии: «взглянула на него и побледнела, потом ещё раз взглянула с ужасом, не веря глазам». Она борется с собой, чтобы не упасть в обморок. Бледная, ошеломленная, Анна Сергеевна глядит на него «со страхом, с мольбой, с любовью». Она умоляет его уехать, обещая, что вскоре они встретятся в Москве. Теперь любовь очевидна для них обоих. Непонятно только, как теперь быть?

Они начинают тайно от других видеться друг с другом, ведут двойную жизнь: одну – полную условностей и обмана, огражденную безысходным серым забором. И другую – настоящую, единственно важную и интересную. Именно в ней заключен для них смысл жизни. Здесь они до конца искренни и правдивы.