Я подошла. Та же замерзшая девушка, но на этот раз я отчётливо слышала, как она плачет. Я наклонилась. Ледяной посиневшей рукой она крепко вцепилась в мой рукав.

– Я потерялась… Отстала от группы. У меня дома маленькая дочь… Мне нужно домой. – её глаза были белесыми, замерзшими на веки. Но она говорила, она плакала. – Помоги мне! Не бросай меня здесь одну!

– Я приведу помощь. – я пыталась оторвать её руку от своей куртки. – Честное слово, я позову кого-нибудь!

Я отцепилась, и ее рука безжизненно упала на снег. Она была мертвая. Уже давно.

Захлебываясь слезами, я побрела дальше и столкнулась с группой людей, цепочкой шедшей наверх.

– Эй, подождите! Мне нужна помощь!

Я ухватила одного за плечо и развернула. У него не было пол лица, а в глазах застыл ужас. Приглядевшись, я поняла, что все они были в военной форме и сильно изувечены. Один из них закричал:

– В бой!

Раздались выстрелы, солдаты падали, но вставали и шли вперёд. Для чего? Я упала на снег и закрыла голову руками. Не знаю, сколько это продолжалось, но когда я открыла глаза, ничего уже не было: ни выстрелов, ни солдат. Только тишина и вой ветра.

Сил идти уже не осталось, я просто лежала и хрипела, я умирала. А может быть, я уже давно умерла? Мимо меня шли люди, такие же мёртвые, как я, они искали кого-то, или что-то, они все шли наверх. Для чего?

Земля подо мной затряслась. Кажется, началось, я знала, что это начнётся. Гора начала реветь и стонать. Она была живой, я чувствовала её дыхание. Я чувствовала её боль. От войн, от нашей эгоистичности, никчемности, от ран, которые мы ей наносим. Землю от нас тошнит. Она содрогалась все сильнее. Мои глаза пронзил ослепительный свет, и я их закрыла…

– Маша! Мы дошли, слышишь? Мы это сделали!

Рядом со мной стоял Мишка, тряс меня за плечо и улыбался во весь рот.

– Как дошли? Когда?

– Пять минут назад. Ты хорошо себя чувствуешь?

Мишка помог мне встать. Я поняла, что лежала на снегу, а вокруг сновала вся моя группа. Они фотографировались, что-то кричали и поздравляли друг друга.

– Да! Да, я хорошо себя чувствую! Очень хорошо! – я улыбнулась и заплакала.

Обычный спальный район, каких много в городе. Дома разных годов постройки. Днем тут спокойно и тихо, все жители на работе. Ближе к вечеру они начинают слетаться, как пчелы в улей. Накупив полные пакеты продуктов, люли поедают их, заперевшись в своих квартирах. Утром с этими же пакетами ручеек сонных граждан тянется к остановке транспорта мимо мусорных бачков. И так каждый день.

Вдруг в тихом болоте ежедневной рутины стали происходить странные события. В местное отделение милиции обратилась женщина с заявлением о пропаже мужа. Случай был анекдотический: мужчина пошёл вечером вынести мусор и пропал. Участковый Васин тихо давился от смеха, когда принимал заявление. Тётка была сварливая и неухоженная, не мудрено, если муж все это время пропадает у красотки в соседнем доме.

Полиции стало не до смеха, когда люди начали пропадать регулярно. Прибежала прилично одетая женщина, ещё красивая, со следами глубокой печали на лице. Она искала сына, студента двадцати лет. Ну, как студента? Он только числился в учебном заведении, за которое мать отваливала немалые деньги. Участковому парень был хорошо известен, он занимался распространением наркотиков. Поймать с поличным было сложно, пакеты с порошком он закапывал в разных местах. История вырисовывалась понятная: полиция не поймала, значит свои убрали.

Потом пропали два рабочих, которые пошли выносить строительный мусор после ремонта. Круг явно сужался. Все нити вели к мусорным бачкам, стоявшим между двумя многоэтажными домами. Этот квартал был построен лет сорок назад, когда ещё жива была мечта сделать «город-сад». Новые дворы сразу же озеленяли. После стольких лет дома были окружены высокими деревьями, которые загораживали окна, задевали электропровода, иногда падали во время сильной грозы. В узких пространствах между домами были маленькие островки зелени, неизвестно как выживающие между двух встречных потоков выхлопных газов. Их даже сквериками не назовёшь. Это маленькие свалки среди бесхозных, повалившихся деревьев.