– Слышь, ты это… время не скажешь? – с характерной мимикой складываемых почти в трубочку губ проговорил костлявый, среднего роста юноша в надвинутой на глаза кепке.

Не успел Крестовский даже подумать, что стоит ответить, как оказался внутри живого треугольника, отрезавшего все пути к отступлению. Из всех углов на него смотрели наглые глаза молодых людей, чувствовавших себя полными хозяевами положения. Это ощущение наполняло их собственной значимостью, какой-то смесью примитивной гордости и тупого самоуважения.

– Сейчас… – Крестовский сделал движение, чтобы посмотреть время на телефоне, но его рука была перехвачена коренастым парнем с наголо остриженной головой.

– О! Телефончик! – зловеще радостно произнес лысый, притягивая к себе руку Крестовского, внутри которого разрасталась паника.

– Не надо смотреть с хищным интересом на то, что тебе не принадлежит. Мне кажется, всем пора по домам, – как разрыв бомбы прозвучал сверху спокойный и негромкий, но очень отчетливый бас Константина, который, на голову превосходя в росте всех, буквально навис над собравшимися.

Крестовский испытал одновременно два чувства: паралич покинул его тело, освобождая волю и мозг для нормальной деятельности, а душу наполнила громадная благодарность к этому человеку, так вовремя появившемуся в казавшейся безвыходной ситуации.

Зато на окружавших его ребят появление такой внушительной фигуры произвело противоположное воздействие. В их глазах прочитались сразу и страх, и сожаление о прерванном деле, и унижение от необходимости отступить. От наглости и показной горделивой заносчивости вмиг не осталось следа. Лысый тут же отпустил руку Крестовского и протянул свои по швам.

– Да мы так… просто спросили… че нельзя что ли? – с нотками напускной обиды проворчал наиболее рослый парень с небольшим шрамом на верхней губе.

– Ну, – поддакнул костлявый, продолжая складывать губы трубочкой.

Треугольник вмиг рассыпался, и его углы стали демонстративно неспешно удаляться, не оборачиваясь.

– Спасибо, Константин Михайлович, – Крестовский сам удивился, что безошибочно произнес отчество, которое еще недавно не мог вспомнить.

– Пожалуйста. Когда антивирус начнет действовать таких ситуаций у вас уже не должно будет возникнуть.

Крестовскому всей душой захотелось поверить в то, что именно так и произойдет.

– А сейчас лучше добраться на такси. У вас есть деньги?

Крестовский прикинул, что ехать тут недалеко, значит возьмут рублей 150, а когда он выходил из дома, было около тысячи двухсот.

– Да, есть.

– Хорошо. А вот, кстати, и такси.

Из-за поворота показалась желтая «Волга» с шашечками на борту. Константин поднял руку, машина подъехала, водитель спросил: куда? Крестовский произнес адрес, открыл дверь, хотел еще раз поблагодарить Константина, обернулся. Но пустая улица ничем не напоминала о том, что кто-то недавно здесь был.

Дома почувствовал невыносимую усталость. Мысль о необходимости дописать текст судебного выступления была отодвинута привычной отговоркой о возможности завершить дело завтра с утра. Сон пришел сразу и вероятно был очень глубоким, так как Альберт не просыпался от внезапных шумов за окном или внутри квартиры и открыл глаза не по звонку будильника, а по сигналу организма, полностью восстановившего свои силы. И сразу ощутил что-то новое в своем состоянии. Какую-то бесконфликтность. Казалось внутренние и внешние органы действовали так органично, что привычные движения в виде подъема с кровати после сна или приготовления завтрака и даже мытья вчерашней посуды не вызывали никаких неудобств, давались с выраженной легкостью и даже душевной радостью.