А при этом сам Троцкий автоматически выдвигался на роль даже не российского, а уже общеевропейского вождя! Тут уж все интриги вокруг реорганизации партийных органов просто теряли смысл. Но и спорить с идеей «мировой революции» было нельзя, она оставалась краеугольным камнем марксизма-ленинизма. Политбюро проголосовало «за». В Германию направлялись колоссальные средства, поехали десятки тысяч активистов Коминтерна, агентов, инструкторов. Представители Наркомата иностранных дел вели секретные переговоры с Польшей о пропуске красных войск через ее территорию – за что ей обещали отдать Восточную Пруссию[15]. Впрочем, большевики держали «камень за пазухой». Тайно было решено, что и Польшу надо «революционизировать». В ней началась полоса терактов, стачек, забастовок. Коминтерну была дана команда начинать революцию и в Болгарии[145]. Троцкий уже видел себя новым Бонапартом. Подчиненные ему дивизии выдвигались к западным границам.

Но Сталин рисковать Советским Союзом ради призрачных «мировых» целей вовсе не желал. И тем более не желал ввязываться в европейскую драку ради амбиций и возвышения Троцкого. Однако в данном случае противником Льва Давидовича стал не только Сталин. Его действия противоречили и планам… «мировой закулисы»! Революция в Германии требовалась ей в 1918 г., чтобы выиграть войну, но не в 1923 г. Западные финансовые магнаты уже получили свое, они хотели спокойно «переваривать» плоды достигнутых успехов и грести прибыли.

Троцкий перешел дорожку своим хозяевам. И стоит ли удивляться, что в бурной деятельности по подготовке европейского пожара вдруг пошли сплошные сбои, накладки? А Каменев, Зиновьев, Бухарин переметнулись теперь на сторону Сталина, и в решающий момент Политбюро приняло постановление, что подготовку закончить не успели, революционную ситуацию в Германии переоценили, поэтому шансов на успех нет[7]. Восстание было отменено.

Троцкого срыв таких блестящих перспектив привел в бешенство. Он обвинял Сталина и других членов Политбюро в трусости, в политических ошибках. Злость подтолкнула его к активным действиям, и он ринулся в схватку. Идейным знаменем кампании стало противопоставление «бюрократов» и «революционеров». Утверждалось, что «бюрократы» оторвались от партии, предают революцию и ведут ее к «термидору» (большевики часто употребляли сравнения с Французской революцией, а «термидор» – это ее перерождение, переворот, когда буржуазная Директория свергла и уничтожила якобинцев). И чтобы избежать этого, Троцкий требовал расширения партийной демократии. Правда, в устах Льва Давидовича, всегла проявлявшего себя крутым диктатором, призыв к «демократии» звучал абсурдно, но какая разница?

Атака развернулась в Москве и Питере, где сосредоточилось значительное количество «интернационалистов», а антибюрократические лозунги позволяли привлечь на свою сторону часть мелких партийцев, недовольных своим положением, молодежь. Троцкисты вели агитацию мощно, горлопанисто. Использовали ленинское «завещание», ходившее в списках. И в общем-то натиск имел все шансы на успех, если бы… расклад в «верхах» оставался таким же, как в августе. Однако после германской авантюры те же самые эмиссары зарубежной «закулисы», которые прежде действовали против Сталина, изменили свою позицию на 180 градусов – против Троцкого. Те же Зиновьев, Каменев, Бухарин выступили против него единым фронтом со сталинистами.

И подловили Льва Давидовича очень просто. Сделали вид, будто соглашаются с его требованиями. Демократии желаете? Пожалуйста. Была объявлена общепартийная дискуссия. Троцкий вдохновился, выпустил брошюру «Новый курс». И попался. Из его брошюры можно было дергать цитаты и бить его же. Даже название «новый курс» можно было трактовать как иной, не ленинский. Льву Давидовичу припомнили прежние разногласия с Владимиром Ильичем, на него обрушилась вся пресса. А раз дискуссию объявили общепартийную, значит, участвовали в ней не только столицы, а провинция, где позиции Троцкого были чрезвычайно слабыми. Итоги дискусии должна была подвести XIII партконференция, открывшаяся 16 января 1924 г. Но задолго до ее начало стало ясно, что Лев Давидович проиграл. И на конференцию он предпочел не явиться, сослался на болезнь. А его сторонников разгромили подчистую, заклеймив троцкизм как «ревизионизм» и «антиленинский уклонизм».