М. Андронов Антисемитизм в метапсихологических очерках. Бессознательная месть за необратимость антропогенеза читать онлайн страница 15
, предоставляется, однако, возможность, по крайней мере согласно этому запрету, инцеста со своими дочерьми эму. При унаследовании тотема со стороны отца, отец – кенгуру, и дети также кенгуру; получается, что отцу был бы тогда запрещён инцест с дочерьми, а для сына был бы возможен инцест с матерью» [3]. В десексуализированном смысле [2] при наследовании тотема по мужской линии сакрализуется мужское начало (фаза 4), при наследовании по женской линии – женское (фаза 5). В точке ±0 десексуализированного либидо (стык фаз 4 и 5) запрет на инцест не институционально, а фактически не мог не сниматься. Упомянутый Фрейдом «клин», загнанный между нежными и чувственными стремлениями мужчин, временно оказывался вынутым в этом стыке. Грозное наказание за нарушение табу (смерть) на короткое время не могло не сниматься. Экзогамия в этом стыке (де-факто) существовать не могла. «Вредные последствия кровосмесительства – писал Фрейд [3] – ещё до настоящего времени не безусловно доказаны и относительно человека их трудно доказать». Зато специалисты по племенной работе с животными хорошо знают, что улучшение породы невозможно без использования инбридинга. Неизбежное накопление рецессивных наследственных признаков при бессознательном инцесте (инбридинге) изживалось в духе Дарвина. Но при этом был дан шанс для одоления максимума репрессивности культуры Х' со скачкообразным покрытием дефицита антропоморфности – археологического «недостающего звена».

Мужская фаза. Идентификация

В фазе 4 братья, когда-то убившие отца, стремились стать равными отцу принятием в пищу частей, заменяющего его тотема на трапезах. Но узы братского клана оставляли такое желание не осуществлённым для каждого из соперничающих братьев. Либо для кого-то из них оно осуществлялось на очень короткое время. Никто не мог достичь могущества отца, к которому они все стремились. У каждого из них росла (само) идентификация с отцом. «Идентификация известна психоанализу как самое раннее проявление эмоциональной связи с другим лицом. Регрессивным путём, как бы интроекцией объекта в Я, она становится заменой либидозной объектной связи» [7]. В предельно возможной полноте такой идентификации и завершается фаза 4. Под «другим лицом» здесь нужно понимать отца орды и его субституты: тотема, вождя племени, царя, бога. Полузвериное сообщество в точке ±0 десексуализированного либидо уподоблялось индивиду в расцвете сил, пытаясь оставить после себя органически целостную зародышевую плазму. Не обладая реальным полом, оно оставляет после себя зародышевую плазму в точке слияния своих «виртуальных полов», продвигаясь далее вдоль фазы 5 в танатальную дискретность. Игнорирование этой плазмой государственных, национальных, расовых и этнических границ интерпретировано ветхозаветной историей как процесс «рассеяния», которого в действительности никогда не было. Достигнутое с большим трудом психическое равновесие с «высшим началом» сменило характер инцестуозного запрета, с дальнейшей сакрализацией в табу не мужского, а женского начала (фаза 5). В ордынской Руси Батый (батя) и Мамай (мама) – обобщённые пространственно-временные отображения мужского и женского начал десексуализированного либидо, как Иудея (мужское) и Израиль (женское) в Библии [8], тяготеющие соответственно к Востоку и Западу. Батый, как мужское имя, представлял собой результат «суггестивных наложений» (по Фрейду) достаточно большого числа имён [5] указанных выше «братьев».

Женская фаза. Пассионарный толчок. Возвращение в орду

Л. Н. Гумилёв отмечает Мамая как предводителя западной партии ордынской Руси [9] – разросшегося, высокоцивилизованного аналога первобытного тотемического сообщества в контексте настоящей главы.